При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века
Шрифт:
Каким же должен быть Карл Смелый, чтобы достичь этой цели, т. е. превзойти всех государей мира в добродетели, а также не нанести урон тому «зданию, которое его знатные предки основали прежде» [51] ?
Вслед за Знанием самого себя перед герцогом в «Обращении» предстает Трудолюбие, олицетворяющее традиционную христианскую добродетель, но получившее у Шатлена несколько иное название – Забота (Soing, Soucy, Cure). Ей противопоставлена праздность, как один из главных пороков государя. Трудолюбие или Забота – очень важное качество, поскольку быть государем – тяжелое бремя. Ибо он в конечном итоге открывает и закрывает подданным путь к спасению [52] . Шатлен сравнивает государя с капитаном корабля, чьей задачей является провести судно через все препятствия к «порту спасения» (port de salut) [53] . Следовательно, он должен уделять повышенное внимание человеческим делам (Consideration des humains affaires), которые, словно морские волны, переменчивы, непостоянны, сегодня спокойные, а завтра бурные, т. е. государь имеет дело с нестабильностью, действуя то во время мира, то во время войны. Поэтому ему следует добрыми законами устанавливать порядок в своих владениях, проявляя строгость и великодушие в зависимости от ситуации и от того, что советует ему разум. Для того чтобы привести своих подданных к спасению, государь должен добиваться выполнения всеми своих обязанностей, сам являя пример этого, и «не давать никому отдыха, пока не будет преодолена опасность» [54] . Когда Шатлен писал об этом, он еще не подозревал, какую причудливую форму приобретет стремление Карла Смелого быть трудолюбивым государем. Прозвище «Труженик», данное ему О. де Да Маршем, свидетельствует об этом [55] . Из его сочинений следует, что герцог всегда сам вникал во все дела [56] , лично контролировал расходы и назначения пенсионов [57] , участвовал в заседаниях совета, выслушивал мнения всех его членов, два раза в неделю давал аудиенции, чтобы внимать жалобам даже самых бедных своих подданных [58] .
51
Ibid. P. 294.
52
Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. Р. 294.
53
Ibid. Р. 305.
54
Ibid. Р. 305.
55
La Marche О. de. M'emoires. Vol. I. P. 122.
56
Ibid. Vol. I. P. 128.
57
Ibid. Vol. IV. P. 10.
58
Ibid. P. 4.
59
Chastellain G. CEuvres. Vol. V. P. 370. В отличие от О. де Ла Марша Шатлен упоминает три аудиенции в неделю.
60
Ibid. Vol. VII. Р. 223.
61
Ibid. Р. 229.
По мнению же автора, идеальный государь должен придерживаться «золотой середины» между пренебрежением и чрезмерным участием в решении проблем своей страны [62] . Подобный подход к оценке деятельности государя, точнее труда, который он должен принимать на себя, выглядит вполне традиционным и демонстрирует знакомство Шатлена с многочисленными «зерцалами», находившимися в библиотеке герцогов Бургундских. В первую очередь нужно упомянуть о сочинении Кристины Пизанской, нарисовавшей идеальный образ государя в лице короля Карла V. Именно этот монарх представляет пример уравновешенного сочетания труда и отдыха государя, который помогает ему надлежащим образом исполнять свои обязанности [63] . Несомненно, такое равновесие в случае с Карлом Смелым отсутствует. Причем замечает это не только Шатлен. И если Оливье де Да Марш восхищается трудолюбием государя, то Филипп де Коммин видит в этом источник неудач и болезней герцога [64] .
62
Delclos J.-Cl. Le temoignage de Georges Chastellain. P. 192.
63
Blanchard J. Le corps du roi: melancolie et «recreation». Implications medicales et culturelles du loisir des princes `a la fin du Moyen Age // Representation, pouvoir et royaute `a la fin du Moyen Age. Paris, 1995. P. 201-202.
64
Цит. no: Ibid. P. 206-209.
Однако можно ли только этим объяснить упреки автора по отношению к Карлу Смелому? По всей видимости, нет. Дело в том, что невозможно рассматривать политические воззрения Шатлена, как и любого другого автора, в отрыве от общественно-политической мысли эпохи и того территориального образования, к которому они принадлежали. В нашем случае сама его хроника в определенной мере отражает позицию элиты Бургундского принципата и помогает очертить круг лиц, занимавших высокие позиции в бургундской придворной иерархии, с которыми Шатлен был знаком и чьи взгляды разделял. Среди них следует отметить хрониста и гербового короля ордена Золотого руна Ж. Лефевра де Сен-Реми, а также сеньоров де Круа (Антуана, Жана и его сына Филиппа), Филиппа По, сеньора де Да Рош. Все они были рыцарями ордена. На капитуле ордена Золотого руна 1468 г. в Брюгге среди претензий, предъявленных Карлу Смелому рыцарями, фигурировал и упрек в чрезмерном труде, что, по их мнению, могло негативно сказаться на здоровье герцога в пожилом возрасте, и в стремлении лично отправлять правосудие [65] . Тогда как самому Карлу Смелому были близки совсем иные идеи, почерпнутые из античной литературы, в частности из сочинений Цицерона и итальянских гуманистов, переведенных еще для герцога Филиппа Доброго Жаном Мелио, в которых акцент делается, например, на необходимости для правителя лично вершить суд и сделать свое правосудие доступным для любого, ищущего справедливости [66] . При этом Карл не учитывает, например, социальную принадлежность человека, вынося ему приговор. Так же как он расправляется с совершившим преступление простолюдином [67] , он поступает со знатным сеньором, что вызывает негативную реакцию как родственников (например, в случае с бастардом де Амейд), так и самого Шатлена [68] . Безусловно, в этом плане новый герцог отличался от своего отца. По мнению В. Паравичини, квинтэссенцию его политики можно определить несколькими понятиями: общее благо, справедливость, закон и порядок, величие государя [69] . Это выразилось нагляднее всего в ордонансе об организации отеля герцога, в котором «долго царила распущенность (вольность)» [70] . Именно с него он начал, решив навести порядок в принципате. При этом вместе с новым герцогом к власти пришла и новая политическая группировка, начавшая формироваться еще в бытность его графом Шароле и состоящая из преданных ему людей [71] . Кто были эти люди? Наиболее близкий круг составляли Ж. де ла Тремой, Г. де Бримё, Ш. де Тернан, Ф. де Кревкер и Ф. де Ваврэн [72] . К этому списку можно добавить также бывшего наставника графа Шароле А. Анерона, будущего канцлера Г. Югоне, братьев Г. и Ф. де Клюни, сеньора де Грутхуса и О. де Ла Марша. Именно со многими из них ассоциируется т. н. «новая политическая теория» (термин В. Паравичини), которая определит деятельность Карла Смелого в период его правления. Основным в этой теории представляется сочетание (несколько переработанных) идей гражданского гуманизма и нарождавшегося абсолютизма. В библиотеке герцогов присутствовали многочисленные переводы итальянских гуманистов, например, работ Буанаккорсо да Монтеманьо, Джованни Ауриспы и других, в которых ставится проблема необходимости служения на благо государства, «общего блага» [73] . Наиболее отчетливо эти идеи просматриваются в речах канцлера Гийома Югоне на Генеральных штатах 1473 г. и самого Карла Смелого на Генеральных штатах 1475 г. Первый постоянно отмечает, что государь действует не для собственной выгоды, а на благо подданных, претерпевая всяческие трудности [74] , второй же указывает на то, что скорее он служит своим подданным, чем они ему, поскольку он постоянно находится в заботах, в то время как они предаются радостям жизни [75] . Налицо попытка преодолеть представление о герцоге как об одном из феодальных сеньоров и подчеркнуть публичный характер его власти. В то же время Карл Смелый высказывает и идею о высшей власти государя, которая дарована ему Богом. Подданные в свою очередь обязаны полностью ему подчиняться, ибо в противном случае они совершат преступление lese-majeste [76] . Интересно высказывание по этому поводу Т. Базена, утверждавшего, что Карл впредь не хотел испрашивать согласия сословий на взимание налогов, но собирать их как «господин» [77] . Сюда же можно добавить свидетельства современников о нежелании герцога прислушиваться к советам.
65
Die Protokolb"ucher des Ordens vom Goldenen Vlies. Bd. 2. Das Ordensfest 1468 in Br"ugge unter Herzog Karl dem K"uhnen / hg. S. D"unnebeil. Stuttgart, 2003. P. 120.
66
Vanderjogt A.J. «Qui sa vertu anoblist». The Concepts of Noblesse and Chose Publicque in the Burgundian Political Thought. Groningen, 1981. P. 59.
67
La Marche O. de. M'emoires. Vol. III. P. 45-46.
68
Chastellain G. CEuvres. Vol. V. P. 397-405.
69
Paravicini A., Paravicini W. L'arsenal intellectuel d'un homme de pouvoir. Les livres de Guillaume Hugonet, chancelier de Bourgogne // Penser le pouvoir au Moyen Age (VIII— XV siede). Paris, 2000. P. 261.
70
Подробнее об этом ордонансе см.: Paravicini W. Ordre et regle. Charles le Teme-raire en ses ordonnances de l'h"otel // Comptes rendus des seances de l'Academie des Inscriptions et Belles-lettres 1999. Paris, 1999. P. 324-326.
71
Dubois H. Charles le Temeraire. Paris, 2004. P. 162-173.
72
Paravicini W. «Acquerir sa grace pour le temps advenir». Les hommes de Charles le Temeraire, prince heritier (1433-1467) // A l'ombre du pouvoir. Les entourages princiers au Moyen Age. Liege, 2003. P. 365.
73
Vanderjagt A. Classical Learning and the Building of Power at the Fifteenth-Century Burgundian Court 11 Centres of Learning. Learning and Location in Pre-Modern Europe and the Near East. Leiden, 1995. P. 274-275.
74
Border J. Un discours du chancelier Hugonet aux Etats Generaux de 1473. P. 139.
75
Discours du due aux deputes des trois etats de Flandre qu'il avait fait assembler a Bruges; 12 juillet 1475 // Collection de documents inedits concernant l'histoire de la Belgique / ed. L. P. Gachard. Bruxelles, 1833. T. I. P. 252.
76
Ibid. P. 256-258.
77
Basin Th. Histoire de Louis XI / ed. Ch. Samaran. Paris, 1963-1972. Vol. II. P. 352.
Таким образом, очевидно столкновение двух совершенно разных группировок бургундской политической элиты, к одной из которых был близок Шатлен. Речь идет о той, что не могла принять новую политику и новые методы управления, привнесенные Карлом Смелым и его ближайшими сподвижниками. В отношении с Францией, например, представители первой группы не одобряли, видимо, политику герцога, направленную на окончательный разрыв. Неслучайно Шатлен приводит эпизод встречи французских послов при бургундском дворе, во время которой Карл Смелый отвечает им, что среди португальцев, к каковым он себя относит, принято отправлять своих врагов к дьяволу [78] . Всем было очевидно, что под врагом понимался король Франции. Эти слова, отмечает Шатлен, не были доброжелательно встречены даже людьми герцога. Хотя он и не называет этих людей, но можно догадаться, что среди них находился и сам автор, и те, кто имел определенные интересы в королевстве, т. е. сеньоры французских фьефов герцога, которые впоследствии, после гибели Карла Смелого при Нанси, перейдут на службу к Людовику XI. Их недовольство вызывали не только враждебные отношения с королем, но и абсолютистский настрой герцога, пытавшегося укрепить свою власть путем политики централизации и ликвидации вольностей.
78
Chostelloin G. CEuvres. Vol. V. P. 453.
Особую страсть, как видно из приведенных выше высказываний Шатлена, Карл Смелый проявлял к отправлению правосудия. Его аудиенции, проводившиеся сначала три, а затем два раза в неделю, чрезвычайно отягощали придворных, обязанных присутствовать на них. Шатлен сам свидетельствует об этом [79] . Любопытно, что он не указывает на, возможно, главную причину этого, что снова демонстрирует его «партийную» принадлежность. Помимо стремления следовать наставлениям Цицерона и других авторов, читаемых при бургундском дворе, важной составляющей была политическая необходимость. Ибо судебная власть являлась доминирующей идеей в монархической идеологии не только Франции, но и Бургундского принципата. Герцог мог рассчитывать на признание своего государства суверенным, если он воплощает высшую судебную власть. Именно это стало одним из важнейших направлений в политике Карла Смелого, о чём свидетельствуют его договоры с Людовиком XI. Пик был достигнут в Перонне в 1468 г., когда герцог добился изъятия Фландрии из-под юрисдикции Парижского Парламента [80] .
79
Chastellain G. CEuvres. Vol. V. Р. 469-470.
80
Cauchies J.-M. Louis XI et Charles le Hardi. De Peronne "a Nancy (1468-1477): le conflit.
Bruxelles, 1996. P. 25.
Шатлен также обращает внимание герцога на Величие его владений (Pesanteur de tes pays). Он рисует Бургундское государство одним из могущественных в Европе, не забывая, однако, о том, что оно состоит из различных регионов, каждый из которых имеет свою систему управления, свои кутюмы и обычаи, привилегии. Причем задача государя заключается в обеспечении их соблюдения и нерушимости [81] . Здесь Шатлен демонстрирует, по сути, свое скептическое отношение к политике, которую будет проводить Карл Смелый, направленной на ограничение привилегий, в частности судебных, не только третьего сословия, но и дворянства.
81
Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. P. 306.
Любопытно, что одним из идеологов теории о народном суверенитете, выдвинутой на Генеральных штатах 1484 г., станет Филипп По, сеньор де Ла Рош [82] , один из представителей этой политической группировки и один из близких друзей Шатлена. Исходя из этого, можно с большой долей уверенности утверждать, что на закате своей карьеры историографа и придворного Шатлен превратился из выразителя интересов герцога Бургундского в рупор этой части придворной элиты [83] .
82
Малинин Ю. П. Общественно-политическая мысль. С. 195.
83
Small G. Georges Chastelain and the Shaping of Valois Burgundy. P. 196.
Другим важным качеством, которое должно быть свойственно государю, является Страх (Peur), ибо без него можно легко свернуть с истинного пути. Страх дурного поступка должен помочь Карлу Смелому сохранить трон своих предков в «чистоте», не очернить их имени [84] . Этого не сумел сделать Соломон, унаследовавший трон Давида, сражавшегося с врагами Бога (ennemis de Dieu). Давид стяжал славу и любовь Господа, которая перешла и к его сыну. Но Соломон, «опьяневший» от полученных в результате благ, забыл Бога, т. е. потерял страх. Однако из любви к его отцу Всевышний наказал не сына, а его наследника, который предпочел совету старых и мудрых (conseil des vieux et des sages) совет молодых (des joveneurs) [85] . Объявление страха одной из спасительных добродетелей отнюдь не ново в политической мысли Средневековья. Например, Коммин видит в нём проявление определенного прагматизма и мудрости правителя [86] . Обращает на себя внимание не только то, что государь должен иметь страх перед дурным поступком, но и следовать совету именно старых и мудрых. Благой совет старых в этом случае противопоставляется дурному совету молодых. Очевидно желание Шатлена подчеркнуть, что мудрость приходит с возрастом, т. е. с приобретением опыта. В другой части наставления эта идея выражена яснее. Шатлен убеждает герцога в возможности преодоления опасности, лишь полагаясь на совет мудрых и опытных благодаря возрасту людей (expers de eage) [87] . Для традиционного христианского сознания мудрость являлась высшей степенью знания, получаемого человеком благодаря обучению. Однако эта категория предполагала как мудрость «практическую» (т. е. проявляемую в земных делах), так и духовную, благодаря которой человек добивается спасения [88] . Возможно, характеризуя добрых советников как старых и мудрых, Шатлен пытается показать наличие у них этих двух элементов мудрости.
84
Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. P. 295.
85
Ibid. P. 296.
86
Цит. no: Blanchard J. Commynes I'Europeen. [.'invention du politique. Geneve, 1996. P. 186.
87
Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. P. 309.
88
Малинин Ю. П. Общественно-политическая мысль. С. 35-36, 157.
Возвращаясь к библейскому примеру, приведенному автором, нельзя не заметить, что по иронии судьбы, хотя и с некоторыми отступлениями, он оказался пророческим. Кто этот Давид, спрашивает Шатлен, который своими трудами и усердием укрепил трон? Это герцог Филипп Добрый.
А кто этот Соломон, получивший в наследство мирное и процветающее государство? Это герцог Карл Смелый. Шатлен просит его не следовать примеру Соломона, забывшего Господа и вступившего на путь порока, иначе его государство погибнет [89] . Шатлен умер в 1475 г., не дожив двух лет до крушения Бургундского принципата. Что бы он написал тогда о Карле Смелом? Оправдывал бы он его, как Оливье де Да Марш [90] , или возложил бы на него всю ответственность за несчастья, постигшие Бургундский дом, как поступил ученик и преемник Шатлена Жан Молине [91] ?
89
Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. Р. 297.
90
La Marche О. de. M'emoires. Vol. I. P. 144.
91
См., напр.: Molinet J. Chroniques. Vol. I. P. 154. Подробнее об этом см.: Devaux J.
Следующим персонажем видения, представленным герцогу, является Ревностное Желание (Aigre Desir), которое должно компенсировать страх, ибо если государь чрезмерно ему предается, то рискует впасть в порок – стать трусливым [92] . Поэтому приличествует герцогу иметь Стремление к чести (Convoitise d’honneur), Благородство устремлений (Noblesse de courage), Высокое намерение (Hautain Propos), Жажду совершать благодеяния и жить славно (Ardeur de bien faire et de glorieusement vivre) [93] . Всё это, несомненно, поможет ему совершать славные и полезные деяния: славные для государя и полезные для подданных. Для чего ему просто необходимы Разнообразные Размышления (Diverses Cogitations) и Глубокие Раздумья (Parfonde Pensee) [94] . Уберечь государя от совершения дурных поступков, наряду со Страхом, призван Стыд (Vergongne). Но не тот стыд, поясняет Шатлен, который испытывает человек уже после проступка, а «поучительный» (instructive) стыд, предупреждающий его от этого, указывающий на пороки других [95] .
92
La fin du Temeraire… ou la memoire d'un prince ternie par Lun des siens // Le Moyen Age.
93
Revue d'histoire et de philologie. 1989. T. 95.
94
Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. P. 297.
Ibid. P. 301-302.
Ibid. P. 300.
95
Ibid. P. 298-299.