Причастные - Скрытая угроза
Шрифт:
– Да, да, - кивнул Ахман, как бы подтверждая, что не имеет к нам претензий.
– Вот если б он объяснил, куда звонит, вы бы ему разрешилиs
Логика была странной, но раз ему хотелось так думать, я предпочел не возражать.
– Аристарх обманул меня, - решительно подвел черту Ахман.
– И вчера это сделалось очевидным всему миру.
Ахман замолчал надолго, и я решил спросить:
– Но ты же спас его, потому что он спас тебя. А вовсе не под обещание этого звонка! Я правильно понял?
– Правильно. Вот потому теперь я и обращаюсь к тебе,
И он опять замолчал, ну прямо Фунт какой-то из "Золотого теленка". Циркач наверняка бы сейчас вспомнил Ильфа и Петрова - это его любимые книги, он и меня всякими цитатами заразил.
Фил закуривал уже вторую сигарету. А я думал, о чем бы еще спросить у этого старика курда. Ведь не о том же, что именно он хочет нам поручить. Это как-то глупо, в конце концов, не я же просился к нему на работу, он сам уговаривал. И я полюбопытствовал совсем о другом:
– А тут у вас, значит, центр подготовки террористов?
– Да, - кивнул он и счел своим долгом немного подредактировать формулировку: - Центр подготовки бойцов Курдской рабочей партии.
– А почему на территории России?
– не без вызова поинтересовался я.
– Дурацкий вопрос, - припечатал Ахман.
И с ним неожиданно согласился Фил:
– Действительно дурацкий. Россия спокон веку была центром подготовки всяких террористов. Надо спрашивать, почему именно курдов.
– А вот об этом как раз спрашивать не надо. Я все равно не отвечу. У меня высокое положение в партии. Но я не командующий учебным центром и не уполномочен рассказывать о нем.
– А о поселке вы уполномочены рассказывать?
– вдруг вскинулся Фил.
– Что о поселке?
– не понял Ахман.
– Почему ваш народ так плохо живет здесь?
– Мой народ живет плохо по всему миру, - провозгласил Ахман с пафосом.
– Мой народ лишен своей родины. И пока на нашей земле бесчинствуют турецкие оккупанты, ни один курд не сможет жить по-настоящему хорошо. Права не имеет.
Что-то подобное мы слыхали и от вайнахов в их "маленькой гордой Ичкерии". А меж тем всему миру известно ни об одном и ни о двух чеченских миллионерах и в Грозном, и в Москве. Знаем мы этих народных заступников! Навидались уже. Меня вдруг зло взяло:
– Ну, ты-то, Ахман, поди, ни в чем себе не отказываешь? Или все деньги отдаешь на независимость Курдистана? А сам на старом "уазике" ездишь?
Ахман поднялся так резко, что даже поморщился от боли в больной ноге, и я почувствовал, что сказал лишнее. Джемиль тоже вскочил и едва не начал вытаскивать пистолет. Но, перехватив взгляд шефа, замер. Мы с Филом продолжали сидеть, сохраняя достоинство. Не на тех напали - не страшно. Ахман понял это. Но уже не мог остановиться. Он навис над столом и очень грозно вещал:
– Машины, на которых я езжу, используются для дела. Они должны быть хорошими, если мы хотим победить. Да, у меня много денег, но это деньги общака и деньги партии, а лично для себя я никогда не куплю даже пары лишних башмаков. Ты понял, Крошка? Можешь спросить об этом у любого.
До меня дошло, я чуть было не начал
– Так ты правильный вор, Ахман! Ты действительно живешь по понятиям?
Ахман промолчал. Он просто сел на свое место, а вскинулся вдруг Джемиль:
– Вы должны понять. Общак уходит на грев зоны. Общак уходит на вызволение братков. А средства партии не так велики. Мы не сумеем помочь Абдулле деньгами. Мы надеялись на "Феникс". Но Павленко, волчина позорный, кинул нас. Теперь остались только другие средства. Мы не будем звонить в Германию, нам некому звонить, мы просто туда поедем и рванем что-нибудь. Ну, скажем, главный офис "Мерседеса" в Западном Берлинеs
Ахман опять поморщился. Как давеча от боли. Поднял руку ладонью вперед. Видно, молодой задор партайгеноссе, предложившего рвануть офис "Мерседеса", не нравился ему.
– Мы найдем, что рвануть, Джемиль. Сориентируемся на месте. Главное, мне хочется, чтобы вы, ребята, помогли нам. Как профессионалы.
– В организации теракта?
– невинным голосом поинтересовался я.
– Скорее, в обеспечении тылов. Германия - не Турция, там очень хорошие подразделения антитеррора.
– Но работа профессионалов дорого стоит, - решил я начать как бы с главного, опуская до поры моральный аспект проблемы.
На самом деле подписаться на взрыв в центре большого города с десятками невинных жертв - это было абсолютно исключено для нас. Ни я, ни мои ребята ни за какие деньги не стали бы выполнять подобной работы, ноs дальше стало еще интереснее.
– Я знаю, - сказал Ахман, - сколько вам заплатили за Павленко. Но давайте начистоту. Вы же не отработали своих денег! Вы просто унесли их, вместе со своими шкурами.
Ни хрена себе! Вот так нас уже давно никто не оскорблял.
Теперь я решительно поднялся и бросил Филу:
– Пошли отсюда.
Фил встал и, интеллигентно улыбнувшись, промолвил:
– До свидания.
И мы уже сделали шагов пять к двери, когда этот тормозной Ахман окликнул нас:
– Стойте! Вы ничего не поняли.
Я очень боялся, что он сейчас начнет угрожать, мол, вы отсюда все равно не выйдете, мол, вариантов нетs И уж тогда бы мы точно завелись и угнали какой-нибудь бэтер у этого гордого народца. И, прорываясь к воротам, наверняка убили бы кого-то, а всем остальным безумно осложнили жизнь. Всем. Включая себя. Но он, к счастью, сказал очень просто:
– Стойте! Вы ничего не поняли.
Ну ладно. Мы вернулись. Сели. Давай, дяденька. Объясняй непонятливым дурачкам, как это они спасали свою шкуру и свои бабки во дворце Павленко. И что еще и кому конкретно за эти же бабки мы должны сделать. Сам Павленко уже дал понять, что за свое спасение платить не намерен. Кулаков тоже намекнул, что на ЧГУ придется пока поработать бесплатно. Мышкин, понятное дело, считает, что оплатил наши услуги до конца дней своих, а теперь еще и этот уголовный умник на что-то рассчитывает. Но Ахман и впрямь оказался далеко не глупым человеком.