Причитающаяся Дьяволу
Шрифт:
Здесь присутствовал лишь запах женщины, лунный свет, сожаление, намек на страх и, может быть, черт, слабый запах усталости и желания.
Она покачала головой, запах ее смущения заполнил воздух.
— Я даже не знала, что ты здесь. Я всегда прихожу сюда, чтобы полюбоваться ночью.
— Так почему ты остановилась? Или нет, зачем вернулась в тот момент, когда я наслаждался этим видом? Может быть, я должен бояться тебя. — Какого черта он был так
— Да, я действительно пугающая. — Она закатила глаза от этой мысли, ее выражение предало ей убеждение, что никто не может быть дальше от истины.
— Ты могла бы быть каким-нибудь убийцей. Одной из тех соблазнительниц, которых «Совет генетиков» посылает, чтобы заманить невинных мужчин Пород обратно в лаборатории, — отметил он.
Она наклонила голову в сторону и теперь заинтересованно смотрела на его тень.
— Нет. — Она покачала головой. — Не соблазнительница.
У него было ее полное внимание. Оно было всецело сосредоточено на нем и тонкий запах женского желания, смешанного с чем-то более глубоким, чем-то более сильным, чем он знал, что он должен признать, но не мог.
— Хм, тогда убийца? — Он позволил ей увидеть ухмылку, дразнящую изгибы губ, когда сдвинулся настолько, чтобы лунный свет мог показать их, оставив все остальное лицо скрытым. — Ты здесь, чтобы убить меня? Я просто беспомощная Порода, ускользнувшая на несколько часов, прежде чем мне снова придется спасать мир.
Это пробормотал Рул Брэйкер этим утром, когда пробирался в предрассветном освещении, чтобы присоединиться к команде, направлявшейся в пустыню для патрулирования: «Чтобы спасти этот гребаный мир снова. Дайте мне отдохнуть».
— Я определенно не убийца, — пообещала она ему, застенчивая улыбка снова дразнила его. — Я просто секретарь, которая наслаждается ночью. Случайная встреча в темноте, никогда не повторится.
— Никогда? — Мысль об этом заставила животное отступить еще на один шаг и позволить еще одному дюйму здравомыслия усилить сдержанность. — Не говори мне этого, ты можешь разбить мне сердце.
— Я также не разбиваю сердца, — вздохнула она, отступая. — Я лучше пойду.
— Обещай, что вернешься. — Уходит? Оставит его одного? Снова?
Животное напрягало цепи, которые были слишком слабы, чтобы удерживать его, если он станет более настойчивым.
Она замолчала.
— Мне не стоит вновь приходить.
Но она хотела. Он чувствовал это. Вкус этого витал в воздухе вокруг них.
— Я буду здесь завтра, — пообещал он. — Всего несколько минут. Даю слово. Просто поболтаем минутку. Я не задержу тебя надолго.
Он должен был наброситься на нее. Должен был попробовать ее страх и кровь, когда она смотрела бы ему в глаза и поняла, что заплатит за свои преступления. Заплатит за ад, в который отправила его.
Она долго смотрела на потемневший пейзаж, прежде чем со вздохом покорилась.
— Какого черта, — устало выдохнула она. — Это лучше, чем кошмары.
Она повернулась и отошла от него, легкая тень в темноте, на мгновение смешалась с ней, прежде чем снова вышла на лунный свет и вернулась в безопасность дома и защите Пород, от которых ускользнула.
Это лучше, чем кошмары.
Он осознал, что она даже понятия не имела. Точно так же, как и другие понятия не имели о прошлом, которое угрожало ей, как и данный момент.
Единственное, что осталось от человека, которым она была, это тот легкий запах застенчивости, голодной необходимости. Не сексуальная потребность, по крайней мере, не тогда, все эти годы назад. Но потребность в теплоте, в заботе.
Все остальное изменилось, и он вдруг захотел узнать, почему.
Почему девушка была настолько омрачена, что даже ее запах изменился?
И что это за чертов вкус…
Его осенило.
Достаточно чтобы рациональная мысль просочилась сквозь ярость и безумие, чтобы оттащить животное назад, позволив ему уловить запах жизни в аду.
Ее кровь спасла ему жизнь, но превратила его в разъяренного животного.
Когда солдаты вновь его поймали, изменения в его крови подтолкнуло их к экспериментам, настолько ужасным, что оно сломало то малое здравомыслие, которым он все еще обладал.
Это была кровь, которую ему перелили.
Аромат того, что Породы называли спариванием, его вкус во рту, маленькие железы, раздувающиеся под его языком, каждый раз, когда он приближался к ней.
Вот почему он был в шаге от безумия, когда нашел ее.
Она его пара, и он наконец-то нашел ее.
Это не значит, что она не заплатит за то, что сбежала от него.
Это не значило, что Джад не заплатит за помощь ей.
Это не значит, что он хоть немного в здравом уме.
Но с ней он мог найти свое здравомыслие.
По крайней мере, достаточное, чтобы претендовать на то, что принадлежит ему.