Приемный
Шрифт:
— Чё те надо?! — Тарас посмотрел на часы.
— Мне чё надо?! — местный сунул руки в карманы спортивных штанов и расставил широко ноги, притопывая подошвами кроссовок. — Это вам чё надо на моём районе?!
— Ноги так широко не раздвигай, а то по яйцам пропустишь, — Тарас оттолкнул выставленную наперерез руку и пошёл дальше.
— Следующий подъезд, — сказал Карате всем нам.
— Стоять! — местный нагнал Тараса в третий раз и схватил за плечо. — Ты, чего малолетка?! Проблем хочешь?! Стой, когда я с тобой…
Поверх руки местного Тарас положил свою и плавно
Управляя заломленной рукой, будто джойстиком, Тарас подвёл местного к клумбе и пинком под задницу отправил в полёт через заборчик. Тот шмякнулся лицом в траву, а ноги повисли на преграде. Секунд десять он выбирался из плена собственной позы и стряхивал с лица песок. Мы же за это время зашли в подъезд, откуда по удачному стечению обстоятельств вышла девочка и придержала нам дверь.
…….
На этот раз к двери подошёл Тарас. Показал нам взглядом отойти подальше и позвонил в звонок. Мы услышали топот шагов. Человек за дверью посмотрел в глазок и открыл.
— Чего тебе?
Не знаю, откуда Тарас нашёл в себе столько спокойствия, но выглядел он одним из тех челов, которые ходят по квартирам и предлагают поговорить о Боге. Причём, Тарас выглядел столь спокойно и пофигестически, что казалось, стоял на пороге уже сотой квартиры в своём паломничестве. Повернулся ко мне и спокойно спросил:
— Это он?
Я отошёл от стены, чтобы увидеть человека в двери. Бледное лицо, иссохшее тело и опасный прищур.
— Да, это он, — сказал я.
Раздался хлопок ткани разогнутой ноги, и Бледный улетел в глубь квартиры. Тарас махнул нам рукой, и мы гурьбой ввалились внутрь.
Из прохода на кухню показался ещё один мужик. Среднего телосложения с искривлённой от недовольство харей и стаканом в руках.
— Чё за малышня, Стат?! — спросил он, а затем повёл головой и заметил лежащего на полу друга. — Не понял…
Отдаю команду сфере. На глаза падает оранжевый фильтр. Энергии достаточно, чтобы почувствовать невесомость тела и мнимый эффект замедления. Хватаю мужика за кисть. Сжимаю. Стакан в его руке хрустит, алкоголь проливается на пол вместе с кровью. Он открывает рот, собираясь крикнуть либо от боли, либо от злости. Бью под дых, и крик обрывается. Беру за шкирку и закидываю в комнату, где на полу сидит Бледный. Оранжевый оттенок мира исчезает, и я становлюсь прежним.
Комната Бледного похожа на перевалочный пункт контрабандиста. Вроде бы и ремонт нормальный, неплохая мебель, но первое и второе пряталось за наваленными кучами добра. На полу громоздились коробки от бытовой техники и электроники, диван завалили пакеты со шмотками, вдоль стены — бутылки дорогого алкоголя, блоки сигарет, коробки из-под часов, колец и браслетов. Среди прочего выделялся журнальный столик. Он стоял посредине комнаты, приветствуя гостей полосками белого порошка и растёкшейся стопкой наличных.
— Вы чего удумали, малолетки!? — взревел Бледный. — Знаете, к кому пришли?!
Мост моих надежд к жизни нормального человека, а не беглеца-преступника, обрушился вместе со смертью Сергея. Где-то в глубине души я надеялся, что смогу использовать Бледного, как доказательство своей невиновности. Но стоило мне увидеть его снова, как надежда исчезла. Бледный был прожжённым до мозга костей преступником. Не стоило и рассчитывать, что он поступит по совести или пошевелит пальцем ради меня.
— Даю вам пять секунд, чтобы убраться! — Бледный посмотрел на меня, и его злобная мина сменилась растерянностью.
Обращаюсь к сфере и отправляю в ядро ещё одну партию оранжевой энергии. В два шага настигаю Бледного, подхватываю за шиворот и усаживаю в кресло. От удара в кадык он кашляет и выпучивает глаза. Хватаю с журнального столика шариковую ручку, отстреливаю колпачок и вонзаю в бедро. Бледный вздрагивает всем телом, лицо краснеет от прильнувшей крови, а руки — от энергии. Закрываю ему рот и трижды бью по корпусу, взбалтывая внутренние органы.
Отступаю на шаг. Злость во мне притихает, но этого недостаточно. Целю тыльной стороной ладони в центр головы. Глухой удар. Хруст. Из кривого носа льётся кровь. Так лучше.
Бабки нашлись быстро. Шестьдесят тысяч Бледный прятал в шкафу. Была ли это вся сумма, мы так и не узнали. Едва Бледный открывал рот, он грозился нас прикончить и закопать. Глядя, как Тарас суёт деньги в рюкзак, он казалось лопнет от злости.
Шуму поднялось немало, а потому нужно было валить. Мы выскочили из квартиры и понеслись по лестнице. Четыре этажа, восемь пролётов, сотня ступенек и железная дверь. Распахиваем её и вываливаемся из подъезда, натыкаясь на толпу пацанов…
Бегло я сосчитал их по головам — двадцать человек, может больше. Спереди — парни постарше, совершеннолетние или близко, позади — наши ровесники. В первом ряду с озлобленной мордой стоит тот самый местный, которого Тарас окунул головой в клумбу.
— Ну что, мразь мелкая, сейчас побазарим?!
— Будьте готовы, — прошептал Тарас так, чтобы слышали только мы. Затем поправил рюкзак и подтянул шлейки. — Один ссышь базарить?
— А это тебя волновать не должно! — местный вышел вперёд, но сделал это осторожно, чтобы не сильно отходить от кодлы. — Снимайте побрякушки, доставайте мобилы и кошельки. Кладите всё на лавку, и тогда уйдёте на своих ногах! Хотя ты, борзый, по-любому по харе получишь!
Слева от меня раздался вздох Желудя, справа — с ноги на ногу перетаптывался Карате. Пацаны нервничали. Я тоже нервничал. И ведь было чего. На каждого из нас приходилось по пять голов местных. Вдобавок, я заметил дубинки и кастеты в их руках, а где-то в глубине группировки звенели цепи.
Невозмутимым казался только Тарас. Стоял на первой ступеньке, будто защищал нас своей спиной. Достал из кармана телефон и набросал короткое сообщение. Я не видел текст, но заметил адресата — Соха. В отличие от дрожащего голоса местного, Тарас говорил спокойно:
— По харе получу?
— Ага!
— Ну давай. Чего ждёшь?
— Малой! — голос старшего прозвучал не менее уверенно, чем голос Тараса. Он сделал пару шагов вперёд, а банда последовала за ним. — Ты, похоже, не понял, что забрёл на наш район! За наглость придётся заплатить!