Приемы Холлистока
Шрифт:
— Спасибо, мне приятно слышать это, — она показала на один из стульев, — садитесь, пожалуйста.
Холлисток сел, закинул ногу на ногу, и стал с интересом смотреть, как Мэри Брэдли, немного смущенная, наливает суп из небольшой стальной кастрюли. Он с аппетитом принялся за предложенное блюдо, и управился с ним намного быстрее, чем сама хозяйка успела съесть только половину. Когда она, оставив свою тарелку, хотела встать, чтобы убрать суповую посуду и положить гостю второе блюдо, он задержал ее порыв:
— Ничего, ничего, миссис Брэдли. Кушайте, пожалуйста. Я сам.
Он
— Вам понравилось, — спросила она, — вкусно?
— Да, очень, — Холлисток попробовал вино, и удовлетворенный, удобно вытянул ноги. — Спасибо!
— У вас сегодня, я видела, уже был первый клиент? — спросила она, чтобы как-то нарушить воцарившееся на время молчание.
— Да, милый такой человек.
— Вы помогли ему?
— Это не составило особого труда, — Холлисток с удовольствием допил свой бокал, и наполнил его снова.
— Я рада, что у вас все начинается так удачно.
— Вам немножко неловко, — вдруг сказал Генрих, — вы не знаете, как себя правильнее вести?
Она была не смущена, а скорее обрадована тем, что он сразу, первый, затронул этот вопрос. Она действительно не знала до конца, как себя поставить, боясь показаться слишком надоедливой, или слишком скучной. Но Холлисток, не привыкший ходить кругами, быстро разрешил эту дилемму.
— Если вам будет удобнее, можно называть друг друга по имени. Излишняя церемониальность вряд ли сейчас уместна. — сказал он.
— С удовольствием! — ее плечи расправились, и она шумно выдохнула.
— Давайте тогда уж и дальше расставим все точки над i, — предложил он с улыбкой.
— Не возражаю!
— Вы о чем-то хотели меня еще спросить, Мэри?
— Да. Вы говорили о моей большой проблеме, Генрих, и с тех пор мне жутко интересно, что вы имели ввиду, и в чем, собственно, она заключается?!
Оба улыбнулись, а затем Холлисток, глядя ей прямо в глаза, четко выговаривая каждое слово, сказал:
— Мы договорились расставить точки, ну так вот…Вы одиноки, Мэри, и это подспудно влияет на все происходящее в вашей жизни. Можете сто раз сказать в ответ «нет», и один раз честно «да». И это одно «да» легко перевесит все остальное. Самая большая проблема человека в том, что он сам лжет самому себе. Лжет, да еще и верит в это! Но достаточно один раз понять, что это путь в никуда, попробовать раскрыться перед самим собой, и перед человеком откроются новые горизонты. Не надо бояться признаться, что у вас глупые дети, что у вас плохая работа, что вы не любите своего спутника, что вы не такой умный, каким кажетесь сами себе! Не надо! Я привел в пример частности, затрагивающие, так, или иначе, каждого обычного человека. Ничего постыдного в этом нет, это нормально! Лгите кому угодно, но не себе, и таким образом можно стать чуточку лучше и сильнее. Где надо, это оценят, поверьте.
Она, явно
— Я вздумала говорить на равных с психологом, — засмеялась Мэри, — какая самонадеянность с моей стороны пытаться обойтись полуправдой! Да, я готова признать правоту каждого вашего слова, Генрих. Каюсь, что ничем не отличаюсь в этом от вашего «обычного человека»! Я действительно много лгу самой себе.
— Опять не так! — засмеялся он в свою очередь. — Именно отличаетесь! Вы сразу признались в этом, да еще и без излишней серьезности на лице. Серьезный вид всегда отражает два аспекта человеческого поведения. В данном случае, принимая такой вид, человек показывает, что не способен перейти некий рубеж в своем сознании.
— Вот как! А второй аспект серьезности?
— В конкретном случае второго аспекта нет! — снова засмеялся Холлисток.
— Ой, это слишком сложно для меня, — она подлила себе вина. — Но насчет моего одиночества вы правы. Но помимо этого, есть еще одно.
— Хотите, догадаюсь? — спросил Холлисток.
— Попробуйте!
— Нерастраченные чувства.
Какое-то время она молчала.
— Да, — наконец медленно проговорила Мэри, — точнее и не скажешь! А вы очень опасный человек, мистер! От вас ничего не скроешь!
Она смотрела на него с нескрываемым изумлением.
— Еще какой опасный! — заулыбался Холлисток.
— А какие у вас планы на завтра? — вдруг спросила она.
— Утром у меня клиент, а потом, вроде бы, ничего такого нет.
— Не хотите пойти погулять?
— С удовольствием!
— Пойдемте в Гайд-Парк? Я давно там не была!
— Хорошо, как вам угодно. Ваше общество прекрасно везде!
— Вот и славно! Тогда, как вы освободитесь, дайте мне знать, Генрих.
— Хорошо, Мэри. Позвольте сейчас покинуть вас, нам с Масси необходимо работать.
— Конечно, конечно! Спасибо за компанию, уже второй раз вы заставляете меня удивляться, мгновенно решая, каким-то головокружительным образом, самые сложные вопросы!
— Буду рад, если у вас вскоре их совсем не останется! До завтра!
Холлисток поцеловал ей руку и вышел за дверь. Масси уже был дома, и смотрел телевизор.
— Ну, как ваши успехи? — спросил он, обернувшись на звук открываемой двери.
— Нормально, а у тебя?
— Занятная дамочка, эта Элизабет. У нее в голове полно чертей.
— Поздравляю! — Холлисток бросил пиджак на спинку стула. — Давай иди, готовь комнату!
Масси покорно поднялся, прошел в кладовую, где достал из чемодана сложенный столик и черную материю. Он разложил стол в комнате Холлистока, и покрыв его этой самой материей, поставил на него золотые бокалы. Туда же он аккуратно возложил кинжал, а затем поставил на стол пять свечей, четыре по углам, и одну в середине. Положив на стол одну из книг, он вышел из комнаты. Дождавшись ночи, Холлисток и Масси переоделись в привезенное с собой одеяние, зажгли свечи, и Холлисток, взяв в руки кинжал, стал водить им по строкам книги. Масси повторял за ним слова, низко склонив голову. Потом они поднесли к губам бокалы, специально наполненные для этого крепким красным вином.