Пригоршня вечности
Шрифт:
– Не боись, – подмигнул тот в ответ. – Отливать буду не тебе в сапог.
– И на том спасибо.
Эдак они, как успел заметить Кенард, могли перебрасываться подколками весь день напролет. Никто ни на кого обиды не держал.
– В добром пиве вся сила. А мне силы надо набраться, – пояснил оньгъе, приканчивая кружку и отирая пену вокруг рта.
– А я думал – просто набраться.
– Еще успеется.
И тут господин Шого заявил, что чувствует себя без прорезной секиры неприлично голым, как он выразился – «точно целка в борделе», и прямо из харчевни намерен направить свои
К удивлению ветландца, лавка оказалась отнюдь не ближайшей. Они прошли мимо двух вполне приличных заведений и остановили свой выбор на убогой конуре, прячущейся в полуподвале старой развалюхи. Дому было не менее ста лет, а лавку открыли, по всей видимости, сразу по завершении строительства. Солнце никогда не заглядывало в заросшие пылью и паутиной окна, ступеньки, ведущие почти вертикально вниз, стерлись, крошились и нестерпимо воняли кошками. Откуда запах, Кен понял сразу, как только переступил порог лавчонки следом за своими спутниками. Кошки были второй страстью хозяина, сразу после любви к устрашающего вида холодному оружию, развешенному от пола до потолка на всех стенах. Промежутки между мечами, топорами, арбалетами, кинжалами, алебардами занимали кошки, исключительно рыжие, толстые и наглые. Хозяин был им под стать. Здоровенный толстый детина, весь покрытый рыжей с проседью щетиной, занимал главенствующее положение в хаосе обстановки. Он восседал на пустом винном бочонке и подпирал головой потолок.
– Чего приперлись? – весело спросил он, вперивая крайне подозрительный взгляд в Аннупарда.
– Секира нужна, – ответил тот, возвращая тяжелый взор сторицей.
– Небось прорезная?
– Точно!
– Хм… – было ответом.
А затем потерянный брат-близнец господина Шого сбросил свою тушу с бочонка и боком, как краб, влез в темный чулан, откуда стал доноситься грохот, приглушенные бранные слова и тяжелое сопение.
– А мне тут нравится, – сказал вдруг Ириен и погладил одного из котяр.
– Коты или оружие? – спросил Кенард.
– И то, и другое. Ты глянь, какая роскошная гравировка.
– Где? – встрял Пард.
И они пустились в долгое обсуждение достоинств гравировки по металлу игергардской и маргарской школы, время от времени переходя на маргарский диалект оролирса. А ветландскому рыцарю оставалось только разглядывать внутренности лавки, стараясь при этом не наступать на хвосты кошкам. Он успел отметить, что когти у зверей могли смело сравниться с небольшими саблями.
– Вот такая! – с этим воплем вернулся мастер и сунул в руки Парда настоящую Оньгъенскую прорезную секиру.
О том, что она действительная настоящая Оньгъенская, Кенард узнал только из ответного вопля потенциального покупателя. Казалось, Аннупард Шого встретил давно потерянную мать, либо же, в крайнем случае, единственную дочь. Он вцепился в находку и стал поливать ее слезами умиления, обильности которых позавидовала бы самая голосистая из плакальщиц Ветланда.
– Сколько? – спросил он.
– Пятьдесят монет серебром, – меланхолично заявил мастер-оружейник.
Стал
– Отличный кинжал, – согласился Ириен.
– И стоит, наверное, бешеных денег, – проворчал в ответ Кен.
Рукоять, инкрустированная перламутровыми пластинками, и изящный желобок кровостока делали вещь почти совершенной, не говоря уже об идеальной балансировке. Ириен подержал оружие на весу и затем что есть силы метнул его в перекладину над дверью.
– Для меня слишком легкий, – заключил он. – Но для тебя в самый раз. Эй, хозяин, почем игрушка?
– Тебе отдам за двадцать полусеребряных таров, – буркнул тот, даже головы не повернув.
– Восемнадцать и серебряный ягр.
Оружейник снизошел до краткого взгляда на свой товар, торчавший в дереве.
– Девятнадцать и ни итни меньше.
К удивлению ветландца, Альс не стал торговаться до обоюдного умопомрачения, как обычно делал. Он спокойно отсчитал названную сумму, не поморщившись.
– Мастер Альс, – охнул Кен, когда эльф вручил ему оружие. – Не знаю как благодарить… дорого ведь…
– Бери, бери, пока Ирье добр и щедр, – фыркнул Пард. – Такое случается один раз в двадцать пять лет, по весне и в полнолуние. Редкое явление.
– Ты мне еще побухти, и моя щедрость иссякнет, как пиво в твоей кружке, – предупредил Альс дальнейшее словоизлияние. – Ковырялку, которую рыцарь Эртэ именует кинжалом, впору швырнуть в выгребную яму. Смотреть противно.
Пард заткнулся, потому что за его новую секиру платил все тот же эльф, и хамить ему под руку языкатому оньгъе совсем не хотелось.
– Ты прям богатей, Ирье, – присвистнул он при виде Альсова кошеля.
– Когда это я считал гроши? – надменно изогнул бровь Ириен. – Это вы с Малаганом все спускали на вино и девок.
Оньгъе расхохотался:
– Ну правильно, тебе девки за так давали, а вино твоему змеиному племени Творцом все едино заказано пить. Хорош эконом, когда и захочется, не потратишь заработанного.
– Когда это мне давали за так? – возмутился эльф.
И тут господин Шого пустился в красочное описание безумнейшей эскапады, предпринятой Альсом и неким Джиэсом Унанки в славном городе Хисаре, как раз в самый разгар праздника Семи Небесных Дев. Поход двух эльфов по борделям вошел в анналы истории и стал легендой уже на следующее утро, которое герои встретили в компании семи прекрасных блудниц в саду одного вельможи. Чье весьма испорченное воображение было потрясено картиной, открывшейся из окон опочивальни. Он и не знал о таких любовных позах. Видя, как покрывается пунцовой краской Кенард, оньгъе приложил к своему рассказу описание некоторых из них. Кошки оружейника слушали с немалым вниманием вслед за своим хозяином.