Приговор в рассрочку
Шрифт:
Однако не надо думать, что посетитель, оставив в коридоре личную охрану, далее оказывался в полутемной комнате, увешанной цветными цыганскими шалями, садился на темный ковер, неловко поджимая ноги, а некая загадочная женщина в восточном одеянии, бросая из-под приклеенных ресниц томный и загадочный взгляд, начинала раскладывать карты, с ловкостью шулера взламывая новую хрустящую пачку. Нет. В гадательном салоне «Мадам Фуше» гадать перестали давно, да и никогда всерьез этим не занимались. Под вывеской этого обычного для наших смутных и беспокойных времен учреждения скрывалось уникальное агентство по предотвращению несчастных случаев. Под несчастным случаем здесь понимали решительно все события насильственного
В агентстве предвидеть и предотвращать умели. Для этого карты не годились. Да и сам Иван Петрович к картам относился равнодушно, умея в компании поддержать игру лишь в «подкидного дурачка». Поэтому за железной дверью цвета морской волны можно было найти все что угодно, но только не карты Таро, хрустальные шарики, ароматические свечи, тибетские колокольчики и прочие «астрологические» штучки. Больше всего офис из двух помещений – крохотной приемной и просторного кабинета с широким на всю стену окном – походил на обычное присутственное место. Легкая мебель в стиле «хайтэк» из металла и светлого пластика, компьютеры, плоские шкафы «стэнли», жалюзи, под потолком узкая серебристая решетка кондиционера…
Единственно, что вызывало недоумение человека со вкусом – это присутствие в приемной двух горшков с уродливо разросшимися кактусами, каждый, наверное, в полметра высотой. Но с ними Иван Петрович ничего не мог поделать, поскольку наличие этих колючих пустынных созданий было категорическим требованием самой мадам Фуше, по имени которой и назывался гадательный салон.
– Во всех газетах пишут, что кактус глушит радиацию! – авторитетно заявляла она, кутаясь в белейшую ангорскую шаль, искрящуюся, словно глыба антарктического льда.
– Но мы не в Чернобыле, – пробовал возражать Шмыга. – И ближайшая атомная станция в трехстах километрах от нас!
– Это что? – с отвращением показывала пальцем мадам на компьютер, сонно шумящий на столе у противоположной стены.
– Он выдает радиации не больше, чем ваш домашний телевизор!
– Чушь! Пиар! Я читала статью, где ученые рассказывают, как ваши машинки вызывают рак, язву, а через вирусы даже распространяют СПИД!
Когда мадам Фуше ссылалась на газеты, спорить с ней было невозможно. До начала трудовой деятельности в салоне своего имени она звалась Варварой Федоровной и пятнадцать лет проработала вахтером в рабочем общежитии. А все вахтеры, как известно, самые начитанные люди.
Впрочем, Иван Петрович пару раз ловил мадам за тем, что она, с увлечением щелкая мышкой, раскладывает карточный пасьянс на экране монитора. И делал вид, что не замечает, как она тут же хватала тряпку и начинала с ожесточением тереть клавиатуру, словно присела к компьютеру только за тем, чтобы смахнуть с него пыль.
Но в то солнечное июньское утро, с которого и начались большие неприятности вжизни Ивана Петровича, Варвара Федоровна участливо кивая головой, выслушивала солидную даму в длиннополом плаще, в очках замысловатой оправы на золотой цепочке, у ног которой стоял мужской портфель с блестящими замками.
– Я делала для него все! Шла, как мать, на любые жертвы. И, поверьте, не жду от Витеньки благодарности. Но он обязан проявлять ко мне хоть какую признательность, если его черствое сердце не способно на ответную любовь.
– Сколько лет мальчику?
– Тридцать три в январе исполнилось, – сказала посетительница и вздохнула.
Мария Антоновна Миронова, или тетя Маша, как ее называли в определенных кругах, являлась владелицей фирмы «Мечта», чьи автомобильные салоны, торгующие поддержанными иномарками, в последние два года расплодились по всему городу. Когда позвонил бывший клиент, которому в свое время Шмыга оказал серьезную услугу, и попросил принять Миронову, детектив сразу подумал о том, что хорошо бы в качестве гонорара взять одну из западных красавиц типа «бьюика» или «бмв», блестевших подновленным лаком за темными стеклами витрин центрального автосалона на площади Горького. И даже, грех-то какой, на мгновение возжелал, чтобы проблемы Мироновой того стоили. Правда, на мгновение. Проблемы с крутыми бизнесменами, как правило, заканчивались выстрелом в затылок на закрытом Бугровском кладбище. Иногда вместе с ними сбрасывали в могилы и тела их адвокатов. А криминала Шмыга избегал в любой форме, навидавшись крови в городской прокуратуре, где несколько лет отработал старшим следователем по окончании Саратовской юридической академии.
– Доброе утро! – вежливо приветствовал обеих дам Иван Петрович. – Мария Антоновна, извините за опоздание. Прошу вас!
– Мы еще не закончили, – сухо отозвалась Варвара Федоровна, которые в кои-то веки встретила родственную душу.
Иван Петрович улыбнулся и с легким полупоклоном сказал посетительнице:
– Я подожду.
Зашел в кабинет, неплотно затворив дверь.
– И мой басурман в том же роде… – горячо зашептала Варвара Федоровна. – Тот же случай, как у вас. Завтракай – не буду, домой – за полночь. Сижу, жду и трясусь, кабы что ни случилось.
– А вашему сколько? – последовал заинтересованный вопрос.
– Сорок, почти сорок один. Разведен, теперь мается, как юнец сопливый. А невестка моя – ох, и стервой была. Представляете…
Спустя полчаса раскрасневшаяся тетя Маша вошла к детективу.
– Какие у вас работают тонкие, душевные люди…
– Портфельчик не забывайте, – крикнула мадам Фуше из приемной. – Мы за вещи ответственности не несем!
– Варвара… Мадам! – с укоризной воскликнул Иван Петрович. – Минутку…
Выскочил за портфелем, и погрозил бывшей вахтерше кулаком.
– Слушаю вас, Мария Антоновна! – пригласил он посетительницу, уже доведенную Фуше до последней черты откровенности, к разговору.
Автомобильная королева вывалила на главу гадательного салона все, что обычно вываливают личному психотерапевту. И перипетии взаимоотношений с последним любовником, неким Карлом Густавовичем, который «всю жизнь мне испортил», хотя позже выяснилось, что встречались они немногим больше месяца; тяжелую драматическую историю воспитания единственного сына, которого «этот подлец-отец» видел только раз в жизни, и то на снимке УЗИ в последний месяц беременности…
Сын тети Маши, тридцатитрехлетний Витенька с трудом окончил политехнический и некоторое время находился в свободном полете, то есть, беспечно проживал матушкины средства. С большим трудом ему удалось внушить мысль, что тот, кто не работает, тот мало и плохо ест. Как понял Иван Петрович – был скандал, и не один. Витеньку отлучили от большой маминой груди. Год он пробовал жить самостоятельно: снимал квартиру, в конструкторском бюро автозавода разносил очищенные карандаши и бумагу, ибо на большее оказался неспособен. Затем сломался, покаялся и был устроен управляющим в одну из дочерних фирм «Мечты». За дело взялся с большим энтузиазмом, сумел за месяц продать два десятка машин, до этого безнадежно пылившихся на автостоянке. Растроганная мама в качестве генерального директора принялась выписывать солидную премию, да выяснилось, что машины ушли по смехотворно низким ценам, а «удачливый» дилер положил в карман двадцать штук баксов «отката», не учтенных ни одной из бухгалтерией Мироновой. Ни легальной, ни теневой.