Приговор
Шрифт:
Эвьет долго молчала. Ее снова начала бить дрожь. Я попытался растереть ей спину и плечи сквозь мокрый костюм.
– Дольф, – тихо сказала она, – мир везде такой мерзкий?
Я вздохнул, а потом, стоя по пояс в ледяной воде и глядя в беспросветный мрак, неторопливо начал:
– Далеко-далеко на юге, за тысячи миль от южного побережья Империи, раскинулись теплые моря. И среди тех морей лежит чудесный архипелаг. Путешественник, приближаясь к нему, издали видит, как поднимаются из морских волн высокие горы, от подножья до вершины покрытые роскошной изумрудной зеленью. Оттого этот архипелаг так и называется – Изумрудные острова. Там никогда не бывает зимы и снега, не бывает промозглой осени, почти не бывает пасмурных дней – днем там всегда светит летнее солнце, а по ночам вода в море светится, и, если купаться в ней, то каждая капля
– Спасибо, Дольф, – вздохнула Эвьет. – Я понимаю, что это просто сказка. Но иногда хочется послушать красивую сказку, чтобы только не думать о безобразной действительности.
– Это не сказка, – живо возразил я. – Изумрудные острова существуют. Их открыли при последнем императоре – он снарядил несколько дальних морских экспедиций. Ему было мало своей необъятной Империи – он хотел присоединить к своим владениям еще и заморские земли… Воображаю, во что превратились бы Изумрудные острова, если бы проект был осуществлен до конца! Первым делом там бы высадились солдаты. Они бы принялись рубить деревья и строить крепость. Неважно, что там не с кем воевать – как же так, передовой рубеж Империи – и без крепости?! И первыми зданиями в крепости, равно необходимыми для поддержания дисциплины, стали бы церковь и тюрьма… Доверчивые звери, не приученные бояться человека, стали бы жертвами варварской охоты; леса бы выжгли под плантации, горы изрыли бы шахтами, потом привезли бы туда работать закованных в цепи каторжников или рабов с Черного континента, которых столь охотно продают их собственные соплеменники…
– И почему этого не произошло?
– Потому что на Изумрудных островах нет других изумрудов, кроме зеленой листвы, и нет другого золота, кроме солнечной дорожки на закате. Нет серебра, железа, меди – словом, ничего того, что только и имеет ценность в глазах имперских вельмож и купцов. Тамошние фрукты могли бы произвести фурор на любом здешнем пиру, но они слишком нежны, чтобы выдержать долгое плавание. Там можно, конечно, выращивать наши злаки, снимая по несколько урожаев в год, но с учетом стоимости транспортировки это абсолютно не рентабельно. Наконец, там можно было бы оборудовать военный форпост – если бы на свете существовала другая держава, способная конкурировать с Империей на море. Но, похоже, кроме варварских племен на юге и на востоке, в мире больше никого нет. Таким образом, Изумрудные острова не представляют для Империи никакого интереса.
– Так там никто не живет?
– Если верить легенде, когда экспедиции, обследовавшей архипелаг, пришла пора возвращаться, четверо членов экипажа отказались плыть назад. Это были судовой врач, один из офицеров и двое старых матросов. Капитан велел арестовать бунтарей и во главе вооруженной команды три дня прочесывал джунгли, но они так никого и не нашли. В конце концов, опасаясь, что в экипаже найдутся новые дезертиры, капитан прекратил поиски и велел отчаливать. Возможно, желающих остаться действительно было
– А известно, что стало с этими четырьмя потом? Они живут там до сих пор?
– Новых экспедиций к Изумрудным островам не было – желающих их финансировать не нашлось. Но до наших дней мог дожить разве что офицер, он был самой молодой из них. Ведь с тех пор прошло уже больше тридцати лет.
– Дольф… А ты бы хотел уплыть на Изумрудные острова?
Я вновь тяжело вздохнул.
– На луне я бы тоже побывать хотел, а что толку? Ты представляешь себе, сколько стоит снарядить морской корабль, нанять команду, да еще закупить все, что необходимо для долгой жизни на острове, где нет ни металла, ни ремесленников?
– А как эти четверо обошлись без дополнительных закупок?
– Очевидно, взяли какие-то инструменты с корабля. А может, их не смущала перспектива жить, как южные дикари. Но, в любом случае, они – это они, а я – это я. Меня не устроит просто срывать сочные плоды и нюхать цветочки. Я ученый. Мне интересно изучать природу, а не только любоваться ею. Хотя одно и не исключает другого.
– Да, – мечтательно согласилась Эвьет, – наверное, это было бы здорово… Только я бы не могла отправиться туда, даже если бы у меня были деньги на корабль. У меня остаются недоделанные дела тут.
Не требовалось уточнять, какие дела она имеет в виду. И пусть ее вера в благородство Ришарда подорвана – ее счета к Карлу это не отменяет.
– Ты хоть чуть-чуть согрелась? – спросил я.
– Н-наверное, – ответила Эвьет без особой уверенности. Ей приходилось хуже, чем мне – я-то стоял в воде только по пояс.
Я вытащил из сумки мокрую холодную колбасу, отрезал большой кусок.
– Поешь.
– Что-то не хочется.
– Надо как следует поесть. Станет теплее.
Пока мы жевали без аппетита холодное мясо, я обратил внимание, что тьма уже не такая непроглядная, как раньше. Подняв голову, я различил вверху бледное, чуть розоватое кольцо между верхним краем колодца и нижним краем его конической крыши. По краям крыши уже можно было разглядеть доски.
– Светает, – констатировал я.
– Если только это не пожар, – возразила Эвьет.
– С чего ты взяла, что это пожар? Свет ровный и не настолько красный.
– А ты разве не чувствуешь запах гари?
Я его совсем не чувствовал, но поверил ей на слово. Я уже знал, что ее обоняние острее моего. Жизнь в лесу тренирует органы чувств.
Что ж, пожар в захваченном и разоряемом городе – дело вполне обычное. Хотя что-то рановато. У солдат явно не было времени как следует все разграбить. Впрочем, они могли поджечь какие-то дома, где жители слишком хорошо забаррикадировались внутри. Но это риск, что огонь перекинется на соседние строения – кажется, в Лемьеже довольно много деревянных построек… Возможен, однако, и такой вариант, что поджоги устраивают сами лемьежцы, дабы хоть так испортить праздник торжествующему врагу.
Сам по себе пожар, даже если он охватит окружающие площадь дома, меня не пугал – на дно колодца не доберется не только огонь, но и дым, который слишком горяч и потому легче, чем холодный воздух здесь, внизу. Но если пожар примутся тушить, наше укрытие может оказаться в центре ажиотажного интереса… По периодически доносившимся издалека крикам ничего нельзя было понять.
Свет наверху разгорался все ярче. Похоже, мы с Эвьет были правы оба: это действительно был рассвет, но и пожары уже бушевали в округе. Теперь уже и мой нос чувствовал запах гари.
Однако, похоже, тушить огонь никто не собирался – во всяком случае, водой из нашего колодца. Я, наверное, не меньше часа напряженно вслушивался и всматривался в единственное доступное нам узкое кольцо света – и в конце концов расслабился, практически уверившись в нашей безопасности (насколько слово "безопасность" вообще уместно для двух человек, прячущихся в ледяной воде на дне колодца посреди охваченного насилием и огнем города). И тут наверху послышались тяжелые шаги и какая-то возня, а затем в щель между краем колодца и крышей, размыкая светлое кольцо, просунулась чья-то голова.