Приговоренные к войне
Шрифт:
Темник напряжённо впитывал взглядом открывшееся страшное зрелище. Горы непогребённых трупов с обеих сторон – неужели перебили они друг друга без остатка?! Не видел раньше темник подобного, чтобы не осталось в живых никого, способного похоронить своих. Поистине, настоящие воины сошлись на этом поле. Равные в своей силе, в своём неистовстве и неустрашимости. Полыхало здесь пламя ненависти, как неудержимый степной пожар, когда встречаются две стихии – огонь и трава – и пожирают друг друга, оставив только пепел.
Судя по всему, не так давно на этом поле сошлись в кровавой сече две пехотные армии. Не мог
Взгляд темника скользил по полю, выхватывал всё новые и новые подробности. Противниками рогатых воинов были и вовсе неведомые Хасанбеку люди. В цветных одеяниях, усеянных металлическими, скорее всего серебряными пластинами. В серебряных же шлемах, снабженных бармицами. Но главное… Могущественными колдунами были многие из этих людей! Не иначе. Потому как сумели они заставить воевать на своей стороне гигантских невиданных чудовищ. Во многих местах на поле битвы возвышались лежавшие на боку громадины – полуобъеденные туши жутких зверей. Носы этих тварей, вытянутые чрезмерно, представляли собой мощные длинные лапы. Ниже, изо ртов, торчали огромные клыки, направленные почему-то не вверх или вниз, а вперёд. Ими можно было колоть врага! К тому же, эти клыки были окованы железом, как наконечники копий. Ноги чудовищ напоминали толстые колонны, и наверняка затоптали они не одну сотню рогатых пехотинцев. На спинах зверей при помощи цепей и ремней были закреплены маленькие башни. Именно в них сидели колдуны, заклиная этих страшилищ, управляя ими в бою.
Огромные вздутые животы гниющих чудовищ. Оскаленные мертвецы, вывалившиеся из разломанных от удара о землю башен – и колдуны подвластны смерти!
Весь Чёрный тумен, в полном безмолвии, мрачно взирал на эту страшную картину.
Хасанбек спешился. Стоял, теребя в руке поводья присмиревшего коня.
Вот она, цена! За всё…
За мучительные бессонные переходы. За мысли о богатых новых землях. За разлуку с родными улусами. За то, что почти вся жизнь близких прошла мимо – где-то там, за сизой дымкой, в родимой сторонке.
Вот она – плата. За тысячи забранных чужих жизней. Лежать непогребённым в чужом поле. Скалить зубы, не в силах укусить ими тех, кто рвёт твою мёртвую плоть, тех, кто просто тобою обедает, как соблазнительным куском падали. И нет уже ни грозных командиров, чьих приказаний невозможно было ослушаться, ни побратимов, которых нужно прикрыть своим телом. Нет даже самого тела. Есть истерзанный кусок гниющего мяса…
Хасанбек представил себя на месте любого из этих воинов. И закусил губу. Усмешка поползла вниз. Осела в уголках рта. Окаменела, исказив лицо.
«Всё к тому и идёт! Сколько верных ханских гвардейцев лежит там и сям по полям этой… как там говорил Аль Эксей?.. планеты Эххс. Из одиннадцати тысяч осталось не более семи. На глазах таял грозный Чёрный тумен, не получая полноценного подкрепления, иноземцы не в счёт. Днём раньше, днём позже – когда-то и ты, темник, рухнешь пронзённый или изрубленный. И разбегутся в разные стороны из бездыханного тела два зверя – белый и чёрный… И даже если на тот момент будет кому предать тело твоё земле – вряд ли сумеет кто-то добраться до родных улусов с вестью о твоей геройской гибели. Нет пути назад с этой планеты демонов. Нет пути назад у Вечного похода. Как можно вернуться домой из похода, не имеющего ни конца, ни остановок?!»
Это было второго дня…
Мысли темника произвольно вернулись к тем цепким сомнениям, поселившимся в нём после Большого Курултая Ханов. Иначе он не величал тот памятный сбор всех великих полководцев, повелителей народов, попавших точно в такую же ловушку, как и монголы. Он не мог добиться от мыслей чёткости и ясности. В его голове творился бедлам, словно голова была караван-сараем, переполненным сразу всеми: разбойниками, голытьбой, купцами и воинами…
Временная передышка, которую получили многочисленные отряды земных воинов разных народов, похоже, подходила к концу. Несомненно, она была очень нужна, но могла и сослужить плохую услугу землянам, расслабить их и привести к лишним потерям, как только…
«Впрочем, – темник презрительно скривил губы, – настоящие воины не могли быть застигнуты врасплох, а если бы даже это и случилось – внезапная смертельная опасность только удесятерит их силы».
В своих гвардейцах Хасанбек не сомневался ничуть. Другие же пусть пеняют на себя, если не смогут одолеть врага или же собственный страх в самостоятельных боевых действиях. Он не собирался отсиживаться за чужими спинами. Но и служить тараном, опрокидывающим неприятельские ряды, в то время, когда за его туменом будут до поры до времени выжидать своего часа остальные земные армии – не собирался тем более.
Душою он почувствовал правоту Аль Эксея, когда тот передал ему знание о немыслимой угрозе всем жителям Земли со стороны Локоса.
Он соглашался с убедительными словами Упы Ирья, призывавшими не только объединиться, но и забыть о своих национальных разногласиях, не делить будущие боевые заслуги и не прятаться друг за друга.
Но, чтобы полностью принять это умом, а особенно тем его кусочком, где скопилась гордость… Не-е-ет. Ему, даже увидевшему своими глазами мощь и многочисленность других армий землян, не верилось, что кто-то способен одолеть его гвардейцев. А недавнее «полупоражение» во время схватки с локосианскими «чёрными шлемами» Хасанбек упорно гнал из головы. Однако убедить даже себя до конца – не получалось. Если бы не подмога… Вот именно, если бы не подмога.
…Темник не успел отдать приказание дунгчи Тасигхуру – из перелеска, спереди и справа по направлению движения, с шумом вырвался на равнину небольшой чамбул всадников. Разведчики Асланчи! Они спешили, должно быть, весть того стоила. Судя по всему, за время движения разведчикам пришлось забраться заметно правее от первоначального маршрута. Две ближайшие к ним колонны панцирной конницы тут же приостановились, начали перегруппировку в боевой порядок.
Хасанбек шевельнул рукой, бросил Тасигхуру короткую фразу, и труба всё-таки ожила. Вот только песня её была совершенно другой.