Приговоренные к войне
Шрифт:
Взоры присутствующих обратились на человека с перевязанной головой и забинтованными руками. Ничепорчук сидел в обгоревшей полевой форме и молча смотрел в одну точку. Во взгляде его не было ничего, кроме пепла воспоминаний – он до сих пор был там, на дне окопа, среди настила из бездыханных подчинённых. Там, где его нашли, когда враг отхлынул.
– …Один из самых непонятных моментов – окончание битвы… Непостижимо, каким образом вражеское командование отозвало свои войска, как их оповестило?! Ведь не было видно ни световых, ни дымовых, ни звуковых – вообще никаких сигналов! Радиоразведка
Голос Упыря становился всё глуше, а движения его – размытыми.
– …Характерные нюансы поведения врага. Это редкая взаимовыручка среди пехотинцев. Можно даже сказать – неслыханная! Лучше всяких эмоций вам её охарактеризует один-единственный факт – уходя на исходные позиции, после победоносной атаки, они не оставили на поле боя ни одного своего солдата. Не то что раненного, а даже – убитого! Можно только гадать, как они отыскивали тела павших?! Вот здесь на записи видно… – Указка ткнула в левый нижний прямоугольник мозаики, где тот же «боевой челнок», только немного переоборудованный, рыскал по подъёмам и впадинам. – …как безошибочно этот транспортёр выходит на лежащие тела светлых. Далее… вот на какой-то платформе утаскивают подбитую машину пехоты… Ни один «челнок» из десятка поврежденных не достался нам даже в качестве металлолома.
Было сказано ещё немало, но… Всё когда-нибудь кончается. Даже длинная речь Упыря.
И тогда поднялся главком. Все умолкли. Оправив френч, Георгий Константинович медленно окинул взором собравшихся и сказал просто, без надрыва и патетики:
– Вчера мы получили жестокий урок. Мы проиграли битву, и то, что многие сидят здесь – не наша заслуга, а результат непонятного поведения противника. Можно даже сказать – он подарил нам эти жизни. Если же мыслить стратегически… Следует признать объективно – оперативный простор мы им ОТДАЛИ. А вместе с ним и инициативу, которой они, почему-то, пока не воспользовались.
В чём основное отличие этой войны от всех земных войн, которые остались за плечами у каждого, сидящего здесь… В том, что мы полностью свободны в своих манёврах! Потому, что за нами не стоят мирные города, которые мы должны защитить. Потому, что за нами не плачут женщины и дети, не колышатся неубранные нивы.
Главный вопрос, который сейчас волнует всех нас, звучит так: «Можно ли, и как именно, противостоять врагу, имеющему подобную боевую тактику и технику?» Оказывается, можно! Именно эту свободу манёвра мы и должны использовать на все сто процентов.
…Решение военного совета кардинально меняло нашу доктрину. С завтрашнего дня предписывалось перейти к мобильной локальной войне, напоминающей партизанскую. При этом использовать весь положительный опыт, полученный в первом столкновении. Моему же Управлению было поручено любой ценой добыть сведения о противнике! Более того – знать каждый очередной шаг светлых.
«М-да-а, ничего не скажешь, ЗАДАЧКА».
Смеркалось. Усиленные посты и дозоры всматривались вовне. Если смерть явится по наши души, то оттуда. ИЗВНЕ. Как и полагается всему инопланетному…
Мы же с Данилой по привычке уже сидели в опустевшем зале. И всматривались внутрь. В несказанное, таящееся в нас.
– Слышишь, Упырь Петрович… тебе не показалось странным, что во время сражения не было никаких проблем с… взаимопониманием среди нашего разношёрстного воинства? Все снова общались НА ОДНОМ языке.
– Мне просто ПОКАЗАЛОСЬ… Померещилось. Да боялся об этом думать, чтоб не сглазить. Честно говоря, и не до этого было. А ведь и точно! Это что ж получается… на время боя режим ретрансляции включили? Вот же, с-с-суки! Как в аквариуме – захотели включили свет, захотели выключили!.. Только, я тебе скажу, наши атагасы, и на одних жестах общаясь, на куски их рвать были готовы.
– На куски… – я покачал головой. – Не получилось рвать. Самих вон в лоскуты уделали.
– Эх, знать бы, кто у них командующий! – Упырь в сердцах обрушил кулак на металлическую тумбу, но удара не вышло – неведомый материал поглотил большую часть энергии.
– Ну и что, если б знал? Вызвал бы на поединок? Или автограф попросил?.. Я, Данила, думаю, что председатель всего этого колхоза «Светлый» – определённо «с башней». Причём – не с заклиненной, а с очень подвижной. И в этой башне – всё на месте. Как на местах всё и во вверенном ему хозяйстве! А как его зовут, какая разница… – я широко зевнул и смахнул слезинку. – Хотя… Есть у меня подозрение. Это никакие не локосиане, а…
Я умолк. А-а-а! Обречённо махнул рукой. Хватит на сегодня версий.
Мне всё хотелось спросить Упыря, откуда у него столько сил и что за допинг он пользует? Но вместо этого был вынужден слушать всё новые и новые озарения начальника штаба.
– Наступление велось по трём направлениям. Это может свидетельствовать либо о том, что у врага именно три группы, либо что так планировалась военная операция, исходя из карты местности и сведений о нашем месторасположении, – рассуждал он вслух.
Я, полусонный, был ему уже плохим помощником. Но он обходился.
– Если этот военачальник поступает сообразно неведомо какой, но ЛОГИКЕ – можно предположить, что подобное поведение характерно для командира ограниченного контингента, за которым не стоят мощь государства, эшелонированные тылы и резервы. Скорее всего – это была разведка боем. А тактика… ближе всего тактике постепенного вытеснения противника в какие-то заранее намеченные ареалы. Мощный удар, как действенный импульс для непрерывного, всё усиливающегося отступления противника… Следующее. Враг не искал возможности охвата флангов, пёр напрямую, что также говорит в пользу версии – именно разведка боем. Нельзя упускать из виду абсолютную уверенность его в собственных силах, как и нельзя…
– Нельзя, Данила, нельзя… – мне ужасно хотелось спать, и я напоминал обессилевшего боксёра, который всё больше и больше виснет на плечах соперника, вместо того чтобы парировать удары. – Нельзя, потому что… – Я терял нить спора, всё чаще ныряя в блаженное состояние «грогги». Вот и сейчас – добавил невпопад: —…потому что утро вечера му… – и нырнул снова.
– Ну-у-у, – возник перед моим взором Упырь, – ты, я вижу, мычать уже наладился? Чего «му»-то?
– Му?! – попытался я вникнуть. – Да му-у… даки они, Данила. Вот отсюда и все беды…