Приговоренный к призме

Фостер Алан Дин

Высоко над сообществом поднимались крутые зеркальные поверхности, составленные из тонких полированных тел, называемых блесками. Их работой было следить за ходом солнца по небу и отражать насколько возможно его жизнетворную энергию на своих товарищей-ассоциатов внизу.

Они направлялись к низкому бугру, возвышавшемуся в центре

Ассоциативы. Его сначала вычерпали внутри собиратели, а потом, как объяснил Эже, наполнили редкими землями и минералами, необходимыми для поддержания хорошею здоровья силикатов. Процессоры обрабатывали эти ценные вещества по мере их необходимости для сообщества, восстанавливая

и очищая их в своих прочных и многочисленных пищеварительных каналах.

Некоторые с любопытством окликали Эже. Каким-то он отвечал, каких-то игнорировал. Он объяснил, что стены были любопытны, но глупы, а процессоры ничем кроме своей работы не интересовались.

Они прошли мимо существа, которое возвышалось над самой высокой из стен сообщества. Оно состояло из спиральной раковины почти в десять метров ростом, которая заканчивалась короной, составленной из нескольких дюжин изумительно изогнутых силикатных выступов. Эван не видел у этого существа рук, но его основание было окаймлено дюжинами ног.

— Говорун, — коротко заметил Эже, а потом объяснил, что такие живые коммуникаторы обеспечивали членам Ассоциативы возможность всегда находиться в контакте, даже будучи на значительном расстоянии друг от друга.

— Подвижные релейные станции, — пробормотал Эван.

— Я не знаю, что это такое. Говоруны говорят, вот и все.

Эван наблюдал, как сканеры карабкались вверх и вниз по стенам и говорунам, чтобы изучить то, что делалось снаружи вокруг Ассоциативы.

Они почти целиком состояли из огромных множественных линз, укрепленных на коротких неприглядных телах. Силикатные щупальца позволяли им лазать по абсолютно гладким поверхностям. Сканеры, как объяснил Эже, стараются всегда оставаться поблизости от говорунов, на случай, если около

Ассоциативы появится какая-нибудь-опасность.

На земле лежал поврежденный блеск, а над ним стояло какое-то маленькое существо. По словам Эже, это был врач. Он был снабжен набором специальных рук и обладал в высшей степени чувствительным прикосновением.

— А кто всем этим руководит? — Эван широко обвел вокруг рукой. — Кто говорит стенам, когда им надо подниматься, воинам, куда становиться? Где ваши правители?

— Правители?

— Да. Кто-нибудь отвечает за все это? Разве у вас нет какого-нибудь вождя, или короля, или премьера, или кого-то, кто говорит каждому, что ему делать?

Этот вопрос привел Эже в полную растерянность и удивление. Когда он стал отвечать, Эван увидел, что вокруг них собрались небольшая свита из свободных от дежурств стен, нескольких сборщиков, одного неуклюжего процессора и врача.

— Ассоциатива сама принимает все свои решения, — подвел, наконец, итог Эже.

— Да, конечно, но кто принимает окончательные решения за всю

Ассоциативу? Боюсь, что я, все равно, не понимаю.

— Ты недостаточно внимателен. Новая информация собирается разведчиками и сканерами, которые сообщают ее говорунам. Говоруны сообщают об этом всей Ассоциативе одновременно. Вслед за этим происходит обсуждение, до тех пор, пока не будет достигнуто согласие.

— И мнение каждого имеет одинаковый вес? Ты говорил, что стены довольно-таки глупые. Мнение стены имеет такой же вес, как и мнение врача?

— Естественно нет, но врачей всего лишь несколько, а стен много.

Мнение каждого

принимается во внимание, прежде чем выносится решение, касающееся всей Ассоциативы.

— Так что же, вместо иерархии, у вас анархия?

— Я понимаю этот термин, и он неприменим к Ассоциативе. Там где есть рассудок, не может быть анархии.

«Замечательно, — подумал Эван. — Я стою здесь и обсуждаю со стеклянной гусеницей философию политики посредством антенны, воткнутой в мой слабый мозг. Более тот, я получаю от этого удовольствие».

Ассоциатива, решил он, ответственна за развитие разумной жизни на

Призме. Такие существа, как блески или стены, которые могли выживать, но будучи предоставлены сами себе развивались лишь до определенной точки, сделали громадный скачок в умственном отношении, когда стали функционировать в гармонии и тесной близости с более разумными индивидуальностями, вроде врачей. Со своей стороны более хрупкие и уязвимые врачи и процессоры выживали, процветали и развивали свои мозги под защитой, предоставленной им более примитивными видами, вроде стен.

Облегчает ли такая кооперация воспроизведение? Хотя он говорил об Эже

«он» — это было всего лишь удобным языковым приемом, чтобы не описывать его. В своем поведении Эже определенно не проявлял никакой половой принадлежности. А как обстоит дело с проводами и блесками?

— А что вы делаете, если кто-то умирает?

— Ты имеешь в виду если кто-то из членов Ассоциативы теряет умственные способности? Когда это происходит, то родственнику предписывается произвести другого, такого же вида, — после этих слов Эже повел Эвана довольно далеко в обход, чтобы продемонстрировать ему стену в процессе выращивания своей копии. Действительно, крохотный гексагон вылезал из бока своего взрослого родителя. Процесс этот больше напоминал ему почкование, чем любой другой способ воспроизводства, какой он только мог себе вообразить.

— Как же мне описывать тебя другим? — спросил Эже, когда они снова вышли на прежнюю дорогу. — Ты — носитель множественных функций. Эта концепция покажется многим слишком сложной для понимания. Стена и копатель не способны сопереживать.

Эван подумал и, в конце концов произнес:

— Полагаю, что по своей функции я ближе всего подхожу к твоей. Так что назови меня разведчиком, — Эже был в восторге. — Это не очень надуманно, — продолжал Эван, — у себя дома я принадлежу к организации, подобной Ассоциативе, и моей работой является ездить туда-сюда и делать для нее полезные новые открытия.

Они приближались к дальней стороне центрального бугра. Он мог разглядеть темное отверстие в голой скале.

— А, собственно, куда мы направляемся?

— Тебя надо изучить. Я тебя нашел и привез сюда, но я не подготовлен, чтобы делать какие бы то ни было предположения на твой счет или решать, как поступить.

— И что же будет дальше? — Эван внезапно почувствовал настороженность. — Вы собираетесь изучать меня? Кто будет изучать? — в голове у него промелькнули картины основательной и не слишком деликатной вивисекции. Он немногое мог сделать, чтобы помешать Ассоциативе предпринять такое действия. Во всяком случае, не теперь. Он не мог перелезть стеклянистый барьер, замыкающий собой сообщество, и сомнительно было, что стены расступятся, чтобы его пропустить.