Прихоть русского немца

Колычев Владимир Григорьевич

всем телом, прохрипела: "Не хочу в тюрьму". Козел отступил на шаг и

потряс головой. Этот жест мог означать что угодно, но когда он снова

приблизился и начал осторожно слизывать слезы с ее щек, на душе

полегчало.

С той поры они подружились. Козел ходил за Настей по пятам, девушке

даже казалось, что он за нею приглядывает, чтобы не натворила глупостей.

Яна удивлялась: "Чем ты его околдовала? Ходит за тобой, как привязанный".

Настя

только пожимала плечами, но чувствовала, что у нее с Ришелье

обоюдная симпатия.

Между тем жизнь на кордоне шла своим чередом. Сентябрь позолотил

листья кленов, пришла заготовительная пора. Втроем выкопали картошку и

сгрузили в погреб. Собрали яблоки, часть уложили в ящики, обернув каждое

газетной бумагой, а остальные замочили в бочке. Сено было просушено и

упаковано в амбар, Яна занялась домашней консервацией. В погожие дни

Настя с Яной в компании с Ришелье собирали грибы, которых расплодилось

в окрестностях в избытке. Белые сушили, а остальные мариновали и

закатывали в трехлитровые банки. Оказалось, что жизнь на кордоне - это

ежедневный труд, вставать нужно с рассветом и через не хочу заниматься

повседневными делами. Настю от каждодневной суеты всячески оберегали,

но она сама напрашивалась в помощницы, не хотелось быть иждивенкой.

Сентябрь пролетел быстро. Когда Яна сорвала очередной листок с календаря,

выяснилось, что уже наступил октябрь, Настя удивилась. То ли время

ускорило ход, то ли не хватало новых впечатлений.

Алексей все чаще оставался дома, Яна предложила гостье поучиться

верховой езде. Следуя советам Яны, Настя начала угощать Ходя яблоками,

морковкой и сушеными дольками хлеба. Водила его под уздцы, чтобы

привыкал к потенциальной наезднице. Даже согласилась сесть в седло и

проехать пару кругов вокруг дома, но отправиться за пределы поляны

побаивалась. Чтобы не обижать Яну, Настя согласилась на безобидный

эксперимент: добраться верхом до козьего пастбища и вернуться обратно. К

ее удивлению, Ходь мирно шел с понуро опущенной головой, будто

понимал, что наездница досталась никудышная. Следующие поездки

оказались более интересными - конь иногда на пару десятков метров

переходил на иноходь, но сбавлял темп, замечая, что наездница болтается,

как снулая рыба в проруби. Вскоре Настя сообразила, что не нужно

горбиться, судорожно вцепившись руками в поводья, лучше сидеть прямо,

привставая на стременах, чтобы сохранять равновесие. Ежедневные поездки

ей так понравились, что она с нетерпением ждала момент, когда Яна выведет

коня из

стойла и передаст ей поводья.

Настя легко и непринужденно взлетала в седло, а конь без принуждения

выбирал темп скачки, соответствующий ее душевному состоянию. Иногда ей

хотелось лететь во весь опор, когда же одолевали мрачные мысли, Ходь без

понуждения переходил на шаг. Настя даже не пыталась ориентироваться -

если надоедало кататься, произносила магическое слово "Домой" и конь, где

бы они ни находились, всегда выбирал нужное направление.

Как и все хорошее, верховые прогулки закончились неожиданно. В этот

день настроение у Насти было хуже некуда. По ночам одолевали одни и те

же кошмары. Вначале оказывалась на гребне скалы, долго стояла, глядя вниз,

чувствуя за спиной присутствие какого-то типа, который громко сопел и

отравлял воздух мерзким перегаром. Но когда оглядывалась, он растворялся

в воздухе, оставляя после себя неясный силуэт, который рассыпался с едва

слышным хлопком. Настя просыпалась вся в поту и долго не могла совладать

с сердцем, норовившем разодрать грудную клетку. Ужасное видение

повторилось трижды, пока она не сообразила изменить сценарий: в

четвертый раз не стала дожидаться появления сопящего. Оказавшись на

скале, сразу обернулась. Существо попыталось материализоваться, даже

наметились смутные контуры тела, но какая-то неодолимая сила смахнула

его со сцены и тотчас перенесла Настю в узкий колодец, на стенках которого

роились ветвистые геликтиты. Они были изумрудного цвета, причем

извивались в виде восьмерок. Поднимаясь, она все время их задевала. Чем

выше она взбиралась, тем больнее отзывались в сердце колокольчики

порушенных геликтитов. Казалось, каждый взывал к милосердию. Но что она

могла поделать? Они разрослись так густо, что даже подъем на один

сантиметр сопровождался хрустальным звоном устремляющихся вниз

осколков. Доверху не добралась. Вынырнула из тяжкого забытья уставшей.

Ходь остановился столь резко, что Настя едва удержалась в седле. На

дороге стоял Ришелье. Спешившись, девушка взяла коня под уздцы и,

приблизившись к козлу, погладила его по голове. Козел мотнул головой,

развернулся и степенно зашагал по едва заметной тропке, заросшей густой

травой. По пути оглянулся, проверяя, следуют ли за ним подопечные. У

Насти заныло сердце. Козел привел ее к небольшому пригорку, с которого

хорошо просматривался кордон. Возле дома стоял темно-зеленый "бобик".