Прикамская попытка. Тетралогия
Шрифт:
Позднее оказалось, что единственным пострадавшим в бою стал я, никто из наших ребят ничего себе не повредил, даже носов не разбили. А моя содранная кожа заживала больше месяца, оставив шрам на память, до сих пор его заметно, когда начинаю волноваться, выделяются на лице четыре бледных полоски. Впрочем, свою пользу наш бой принёс, притом, не только ту, на которую я рассчитывал. Наши парни получили нужный незаменимый опыт схватки с незнакомым, жёстким противником и правильно провели бой, не бросившись в бездумную драку. На это я и рассчитывал, но не мог предположить, что уже на следующий день ко мне придут проситься в ученики сразу полсотни подростков и взрослых парней. Причём, не только с Песков, нашего района, но и заречные ребята, почти два десятка. Возглавлял их делегацию младший из братьев Шадриных, Николай. В таких обстоятельствах мы не могли отказать, народ объяснил бы это личной причиной, моей боязнью выучить противника.
С новыми учениками мы ухо держали востро, понимая, что среди парней наверняка есть осведомители управляющего и поручика Жданова, начальника охраны завода. Выявлять их мы не собирались, время всё расставит на места. По общему согласию, наши тренировки совмещали в себе постоянное и регулярное промывание мозгов. Главным в этом деле оказался Палыч, навидавшийся в окопах гражданских войн на обломках Советского Союза оболваненных парней. Теперь он активно, с определённой долей агрессии, взялся за перевоспитание новичков, в духе восточных традиций вбивая в них безусловное выполнение всех указаний тренера. Переход к следующему этапу воспитания, когда указания тренера будут важнее приказов начальства и советов родных, мы планировали по мере углубления тренировок. Возможно, поставив это условием изучения оружия и стрельбы из моей курковки.
– Ногами работай, Коля, двигайся, - я подошёл к паре, отрабатывавшей 'рычаг руки наружу', где Николай Шадрин пытался уложить партнёра, как это водится у новичков, исключительно за счёт силы рук.
– Вот, смотри, - я медленным лёгким движением провёл приём на Коле, акцентируя внимание на передвижении, - развернись, и он сам пойдёт за тобой, особой силы не понадобится. Не пытайтесь всё за счёт силы делать, на каждого силача всегда найдётся другой, ещё сильнее. Ногами работайте, ноги всегда сильнее рук, да и ваш вес включается в приём.
Новичков мы сразу привлекли к изучению арифметики, грамоте обучали осторожно, опасаясь показать своё непонимание 'ятей', латинской I, прочих твёрдых знаков. Последний год мы усиленно читали и учились сами правописанию у молодёжи, но, беглости письма не достигли. Свою 'неграмотность' мы компенсировали развитием и углублением спортивных традиций. От непременных поклонов при входе в зал и выходе, до ежедневных повторений основных принципов 'рукопашника'. Эти принципы ребята вырезали на досках, размещённых у входа в каждый спортзал. Там в произвольной краткой форме совместили принципы воинского устава и айкидо. Начиная от положения 'тренер всегда прав', до уважения соперника и любви к нему. Если первые наши ученики легко впитали понимание уважения и любви, то новички, восемнадцати-двадцатилетние парни, со сложившимися жизненными принципами, 'любовь' воспринимали неоднозначно. Ломать через колено упрямцев мы не собирались, надеясь, что время сработает в нашу пользу. Стадный инстинкт великое чувство, когда большинство ребят будут выполнять наши указания беспрекословно, скептикам трудно будет выступить против своих друзей. Чтобы быстрее сплотить группу новичков, ежемесячно я договаривался об отдельном молебне с батюшкой Никодимом, куда приводил своих ребят, обе группы. Парни, впервые посетившие церковь без родных, да ещё на отдельный молебен в присутствии тренеров и своих друзей, начинали воспринимать нас своими близкими родными. Нет, я понимал, что авторитет отца остался для моих учеников основным и незыблемым, однако, капля камень точит. Пройдёт два-три года, и вторыми после отца станем мы с Палычем, этого хватит. Поднимать своих учеников против родных, я не собирался ни при каких обстоятельствах. Вполне достаточно будет через них влиять на семьи рабочих и на молодёжь.
Все заботы с тренировками не оставляли ни единого часа свободного времени, однако, уйти с прикамского завода мы не могли до решения вопроса об оружейном заводе. Всё же, на работе я экспериментировал с ручными гранатами и взрывателями для них, чтобы избавиться от необходимости поджигания фитиля. Взрыватели выходили непомерно дорогими в массовом изготовлении, зато рубашку для осколочных гранат из некачественных отходов чугуна мы с Володей отлили достаточно быстро. Учитывая, что заряд из динамита, заметно превосходящий силой взрыва пороховой, был втрое меньше по объёму, гранаты вышли компактные, внешне похожие на Ф-1. Только без рычага и кольца, с торчащим хвостиком фитиля. Для официального применения, под бездымный порох, мы отлили большие рубашки, а два десятка маленьких, как брак, я выкупил по стоимости чугуна себе, якобы на эксперименты. Алимов знал о моей домашней лаборатории и не препятствовал приобретению бракованных деталей и отходов на заводе.
Володя занимался ремонтом и модернизацией водяных молотов, изготовлением оригинальных штампов, приносивших ощутимую пользу производству. Если в прошлом году завод поставил полтораста тысяч пудов железных полуфабрикатов, от простых поковок, до листового и кровельного железа, нынче производительность выросла в полтора раза. За зиму почти весь привезённого по Каме из Гороблагодатских заводов чугуна отработали, теперь добирали остатки со складов, в ожидании ледохода. Первые поступления литья будут с половодьем, Алимов уже отправил на Гороблагодатские заводы, поставлявшие руду и чугун, запрос об увеличении поставок. Мы с Володей не забывали и своих интересов, обговаривая заранее необходимые объёмы для ружейного производства. Постоянно экспериментируя над удешевлением ружейных гильз, Вова изготовил пару прокатных станов от водяных приводов для катания медного и железного листа до трёх десятых миллиметра толщиной. Ширина таких листов, правда, не превышала аршина, чего вполне хватало для изготовления патронных гильз и капсюлей. Управляющий, удивлённо поинтересовавшийся возможностью применения таких тонких листов, был успокоен, что для ружейного завода мы закупим любое разумное количество, по разумной, опять же, цене.
В предчувствии изменения нашего статуса с наёмных рабочих на владельцев завода, отношение среди жителей посёлка к нам заметно менялось. Тот же Сергей Николаевич ежемесячно приглашал нас к себе в дом, знакомил с приезжавшими купцами и заводчиками. Мы довольно доходчиво объяснили управляющему, что основным поставщиком металла и деталей для ружейного завода видим Прикамский завод, что может заметно обогатить Алимова и увеличить прибыли завода. После ежемесячных молебнов, оплаченных деньгами и весомыми вырезками лосятины, отец Никодим с матушкой также прониклись к нам добрыми чувствами. Городовой не проявлял особых пристрастий, вполне удовлетворённый подарками. Поручик Жданов, как любой офицер, умеющий и любящий стрелять, регулярно выезжал с нами на охоту. Доктор с интересом обсуждал нашу точку зрения на болезни и медицину вообще, тоже не упускал случая встретиться с нами. Так, что званые обеды в доме управляющего стали практически обязательными для нас.
В одно из посещений дома на Господской улице Владимир удивил избранное общество заводского посёлка, приглашённое на обед управляющим. Небольшая кампания, состоявшая из главного инженера, поручика, командовавшего взводом заводской охраны, городового, доктора, единственного на сто вёрст вокруг, священника одной пока церкви, с супругами, у кого они были, практически еженедельно собиралась в казённом доме управляющего, самом большом здании посёлка. Все они воспринимали службу в Прикамске возможным трамплином для удачной карьеры, потому искренне интересовались заводскими делами, вполне заслуженно считая прибыльную работу завода главной своей задачей. К тому обеду Алимов приурочил показ недавнего своего приобретения - пианолы, выписанной вместе с самоучителем для двух своих дочерей, четырнадцати и шестнадцати лет. Пока девушки смогли показать лишь пару сыгранных гамм, зато Владимир с некоторой заминкой сыграл три прелестных мелодии, после чего спел несколько песен, пояснив, что написал их некий Макаревич. Лучшего способа завоевать сердце управляющего, и без того, довольного придумками обоих немцев, Вовка отыскать не мог. Гости знали, как близко к сердцу воспринимал Сергей Николаевич судьбы своих дочерей, о чём не преминул заметить в курительной комнате поручик Жданов новоявленному музыканту.
– Однако, Владимир Анатольевич, Вы рискуете оказаться в зятьях у нашего хозяина, - прикурив трубку, повернулся он к собеседнику, - или это часть Вашего далеко рассчитанного плана?
– Побойтесь бога, батенька, - закрылся рукой обескураженный Владимир, - мне скоро сорок лет стукнет, мы почти ровесники с Сергеем Николаевичем. Нет, портить судьбу юной девушки неравным браком, увольте. Да и положение в обществе моё оставляет желать лучшего, так, что даже не шутите в этом направлении. Подобными измышлениями мы может оскорбить нашего хозяина, и, - он улыбнулся, - я никогда не получу возможности вспомнить молодость, поиграв на пианоле.