Приказано убить (сборник)
Шрифт:
– Слушаюсь, мисс Варшавски! – Его золотой зуб сверкнул в иронической улыбке. – Для того мы и работаем в полицейском департаменте города Чикаго, чтобы услужить вам и прийти на помощь.
Он убедил Лотти поехать с ним.
Ночью меня дома не будет, – сказала я. – А ты – живехонько домой в горячую ванну. Расслабься... хотя бы на время...
Глава 15
Неожиданные встречи ночью в суде
К половине пятого экстренная ремонтная бригада застеклила окна первого этажа. Страховой агент Лотти некая Клаудиа Фишер приехала сразу же после моего вызова, чтобы
– Вот уж действительно шокирующее зрелище, – сказала она. – Ни в какие рамки не лезет. И я добьюсь, чтобы страховая компания взяла на себя издержки по расчистке и приведению помещения в порядок. Но доктору Хершель лучше всего заручиться более квалифицированной помощью. Тут нужен специалист, знающий толк в ведении истории болезней и разбирающийся в стоимости лекарств. Он поможет не только все привести в надлежащий порядок, но и получить компенсацию. В одиночку Лотти хлопот не оберется.
Я утвердительно кивнула:
– Уже думала об этом. Сейчас же предложу ей позвонить в «Бет Изрейэль», чтобы прислали, группу медсестер, санитарок и ординаторов. Полагаю, они смогут управиться со всем этим до конца дня.
Когда стекла были наконец вставлены и кое-что расчищено, я разыскала автоответчик и записала следующее послание: клиника будет закрыта на неделю. В случае крайней необходимости пациенты должны звонить доктору. Хершель домой.
Я провела Клаудию Фишер через «черный» ход и отправилась на поиски мистера Контрераса. Правда, сначала заехала домой принять ванну, поужинать и позвонить. К тому времени, когда я добралась до дома, энергия, бушевавшая во мне днем, улетучилась. На чугунных ногах я поднялась по лестнице, наполнила ванну горячей-прегорячей водой и легла, стараясь снять мышечное напряжение. Пар смягчил щеку, и теперь я могла даже улыбаться или хмуриться, не заботясь о том, что швы разойдутся.
Я чуть не заснула в остывающей воде и лежала в полудреме, когда зазвонил телефон. С трудом выбравшись из ванны и завернувшись в банное полотенце, я сняла трубку. Звонил Бургойн. Он видел события по телевизору и беспокоился обо мне и Лотти.
– Мы в порядке, – заверила я. – Хотя в клинике царит полнейший хаос. А бедному старику Контрерасу разбили голову; его увезли в тюремном фургоне. Сейчас поеду выручать старину из беды.
– Не хотите ли завтра вечером доужинать в пригородном ресторане в Баррингтоне?
– О, мне придется сначала позвонить вам. После сегодняшних событий у меня в мыслях сумбур, и я пока не определила мои дальнейшие шаги.
– Может быть, мне заехать и побыть с вами? – обеспокоенно спросил он.
– Спасибо. Но я не знаю, сколько времени потрачу на судебные процедуры. Постараюсь связаться с вами завтра днем. Дайте мне номер вашего служебного телефона.
Я записала номер и повесила трубку. Облачившись в хлопчатобумажное платье золотистого цвета, более или менее подходящее для участия в заседании так называемого ночного суда [22] , я принялась за серию телефонных звонков. Сначала – в соответствующий полицейский участок, затем – в городское управление полиции, с которым мне неоднократно приходилось иметь дело. Наконец удалось выяснить, что мистер Контрерас находится в амбулатории графства, где медики зашили рану на голове, а затем оттуда его отправят в ночной суд. В конце концов я дозвонилась до старой приятельницы, так и не выбившейся из разряда муниципальных адвокатов. – Клео, говорит Ви.Ай. Варшавски.
22
В США такие суды рассматривают неотложные дела без участия присяжных.
Мы поболтали о том о сем, обменялись новостями, затем я объяснила суть проблемы:
– Их скопом бросили в районную камеру предварительного заключения, а оттуда сегодня вечером отвезут в суд. Ты не могла бы узнать, кто из адвокатов дежурит этой ночью? Я собираюсь поехать и выступить в качестве свидетеля и поручительницы.
– О Боже, Вик. Мне надо было догадаться, что ты присутствовала при штурме клиники. Какой ужас! Я-то думала, что Чикаго избежал волны сумасшедших массовых беспорядков.
– И я так думала. Надеюсь, это не «первый звонок», не сигнал к массированной атаке на клиники, где делают аборты. Поверь, Лотти очень подавлена, все это так живо напомнило сожжение фашистами ее дома в Вене.
Клео пообещала перезвонить и назвать фамилию дежурного адвоката... Горячая ванна сняла усталость, но я все еще чувствовала себя немного одурманенной. С самого утра у меня маковой росинки во рту не было.
Осмотрев холодильник, я нашла всего-навсего яйца. Еще бы, целую неделю не приносить в дом еды!.. Я сделала яичницу с луком, помидорчиком соседа и стручком зеленого перца.
Телефон зазвонил, когда я дожевывала остатки. Клео сообщила, что сегодня ночью дежурит некий Мануэль Диаз. В южной части Лупа, где располагался суд, в эту пору не возникает проблем с парковкой. Днем здесь ведется грошовый, хотя и оживленный, бизнес в скромных магазинчиках и на складах, и торговый люд наравне с покупателями утоляют голод и жажду в древних, чуть ли не антикварных кафешках. Но ночью лишь центральная полицейская штаб-квартира подает признаки жизни. А большинство ее посетителей – передвигаются не в машинах, а на своих двоих.
Я припарковала мой «шеви» у здания и вошла внутрь. Залы и стены, остро воняющие карболкой, навеяли на меня ностальгические воспоминания о временах, когда я приходила сюда к отцу, сержанту полиции, скончавшемуся четырнадцать лет назад.
Мануэль Диаз покуривал сигарету в кабинетике рядом с заседательской комнатой. Это был плотно сбитый тяжеловесный мексиканец. Наверняка он работал в те времена, когда и я тоже подвизалась в качестве защитника для бедных. Следы оспинок на его лице выглядели веснушками. Я представилась и объяснила, в чем суть моей просьбы.
– Мистеру Контрерасу уже под семьдесят. Он бывший машинист, не может забыть дни профсоюзных боев и сегодня как бы переживал вторую молодость. Я не знаю, в чем его обвиняют. Да, у него был с собой кусок шланга, но и ему голову отделали не дай Бог как...
– Нам еще не приносили обвинений, – сказал Диаз, – но его, вероятно, задержали за нарушение общественного порядка. Сегодня арестовано восемьдесят человек, поэтому не слишком вдавались в подробности обвинений.
Мы немного поговорили. Он служил государственным адвокатом уже двадцать лет; некогда – в Кантри-Лейк, а теперь здесь, в городе.