Приключение на миллион
Шрифт:
Симо уронил окурок в пепельницу.
— Мистер Беннетт, мы сейчас уходим. Либо вы пойдете с нами добровольно, либо Жерар поможет вам идти, но это может оказаться несколько болезненно. Выбирайте, мне-то совершенно безразлично.
Беннетт взглянул на Жерара. Тот радостно улыбнулся и с хрустом размял костяшки пальцев. Почему-то этот звук вызвал в воображении Беннетта груду переломанных костей. В отчаянии он повернулся к Сюзи.
— Детка, мне так жаль. Ты продержишься тут одна? Я вернусь, как только смогу.
— Но когда?
Беннетт встал с дивана и посмотрел на Симо:
—
— Я не могу сейчас этого сказать.
Сюзи со звоном поставила бокал на стол и достала сигареты.
— Прелестно, что и говорить, — пробормотала она. — Добро пожаловать в сраную страну Монако. Только я могла так вляпаться.
Поездка до аэропорта в Ницце прошла в молчании. Симо сидел на заднем сиденье рядом с Беннеттом и игнорировал все попытки того выяснить, куда и зачем они направляются. В результате Беннетт сдался и угрюмо замолчал. Разговоры Жерара сводились к коротким, но емким ругательствам, которыми он награждал каждого водителя, не сумевшего с должным проворством увернуться с дороги. Беннетт решил, что они едут в поместье По, и чувствовал противную пустоту в животе — тупой ужас преступника на пути к лобному месту. Вот так поворот, такого он совсем не ожидал. Ну и подлость со стороны судьбы так с ним поступить. Только он расслабился и решил, что все у него в шоколаде, как ему немедленно наносят удар такой силы, что он и не знает, сможет ли от него оправиться. Все с тем же чувством неотвратимой гибели он залез в вертолет и пристегнулся. Что с ним сделает По? Уволит? Конечно уволит, но оставит ли в живых, вот вопрос!
Да, думал он, по мере того как вертолет летел на север, удаляясь от ярко освещенной полоски прибрежной курортной зоны и погружаясь в черноту французских лесов, что ему помешает поступить так, как он считает нужным? По — влиятельный человек, а его слуги, по крайней мере те двое, что летят сейчас вместе с Беннеттом, — самые неприятные, зловещие личности из всех, которых ему доводилось встречать, с тех пор как он распрощался с киноиндустрией. Там-то хватало собственных вышибал и в Париже, и в Лондоне.
Вертолет резко поменял курс, и он инстинктивно вцепился в спинку сиденья пилота. Симо тонко улыбнулся.
— Нервничаем, мистер Беннетт?
Беннетт вытер липкие от пота руки о брюки.
— На вашем месте я бы не сидел так близко ко мне. Если меня вырвет, а рвет меня в полете очень часто, я все вокруг забрызгаю. Просто удивительно, сколько в человеке помещается жидкости. И не только…
Симо брезгливо скривился и отодвинулся подальше. Для бедного Беннетта это был единственный приятный момент за все время полета.
Они зависли над освещенной посадочной площадкой, глядя, как кивают и качаются внизу кипарисы под напором ветра, поднимаемого пропеллерами. Вертолет стал плавно снижаться, пока не приземлился на лужайку так мягко и деликатно, как птичка садится на насиженное яйцо. Пригибаясь от порывов ветра, Симо и Беннетт прошли через сад и террасу к задней части дома. Стеклянная панель отъехала в сторону. По стоял перед камином, держа в одной руке пульт дистанционного управления, а в другой — незажженную сигару.
Беннетт
— Что же, мистер Беннетт, вы сели прямо в лужу. Нет, скорее даже в кучу дерьма, согласны? — По нагнулся, вынул из камина зажженную лучину и стал неторопливо раскуривать сигару, дожидаясь, пока огонек на ее конце не замерцал ровным багровым светом. — Я вами не доволен. Пока что вы проявили себя с самой нелицеприятной стороны.
Беннетт глубоко вздохнул:
— Послушайте, мне очень жаль, что все так получилось, но как я уже говорил…
По сделал предупреждающий жест.
— Оставьте при себе свои извинения. Симо передал мне все, что вы ему рассказали. Однако меня интересует еще одна маленькая деталь — вы уверены, что люди, которые забрали кейс, не видели вас в лицо? — Он впился холодными, прищуренными глазами в лицо Беннетта.
Тот передернул плечами и махнул рукой, разгоняя клубы серовато-синего дыма.
— Да нет, откуда? Они ушли по крайней мере за десять минут до того, как я вернулся.
— Уверены? Ну ладно, это хоть маленькое, но все же утешение. — По сел и скрестил ноги, блики света играли на полированном носке его изящной туфли. — Так-так. Если все обстоит, как вы сказали, вам наверняка будет приятно узнать, что ваша служба продолжается. Пока. И по слегка измененным условиям. Ну что, вы рады?
— Ну да, наверное. Я имею в виду, конечно, я очень рад. Это было бы превосходно.
— Прекрасно. — В первый раз за время их встречи По позволил себе улыбнуться. — Я знаю по опыту, что люди работают гораздо лучше, если делают это с охотой, если вкладывают в работу свою душу. Да, интерес к работе — это мотивация, которая ничем не хуже денег. Хотя, безусловно, главной мотивацией человека все равно остается страх. — Он опять улыбнулся и сделал затяжку. — Но простите меня, я совершенно забыл о манерах. Прошу вас, налейте себе выпить, а затем обсудим детали.
Беннетт щедро плеснул себе скотча в широкую рюмку и выпил залпом. Фу-у-у, пронесло, подумал он, могло быть значительно хуже. По крайней мере из вертолета его не выбросили, да и По вроде бы не так сильно сердится. Наверное, радоваться было рано, однако виски помог расслабиться, особенно когда горячащий напиток прошел по пищеводу и разлился по стенкам желудка. Беннетт налил себе еще, наклонился к По и приготовился слушать.
— Мне кажется, что я уже упоминал о своем интересе к трюфелям. Не только из-за их удивительного вкуса, но во многом также из-за таинственной атмосферы, которая окружает это явление природы. Все эти тайны и интриги, непредсказуемость рынка, безумные цены, мошенничество и обманы — мне всегда было так интересно! — По с таким смаком произносил слова, как будто уже в них чувствовался вкус трюфелей. — Конечно, самое главное в этой истории то, что человек так и не смог подчинить себе эти удивительные создания — ведь трюфели в неволе не размножаются. Поверьте, немало французов положило свои жизни на то, чтобы это наконец-то случилось, и не только простые фермеры, существовали даже государственные программы.