Приключения-1971. Сборник приключенческих повестей и рассказов
Шрифт:
Старший офицер «Ориона» рассказал о взрыве. Смит заметил с сомнением:
— Вряд ли мы доберемся вовремя на такой галоше. Да и веслами вы двигаете, как ребята в пабе ногами после доброй выпивки. Я бы мог кое-что сделать, если бы из головы вылить свинец. Да и цела ли голова, может, одни осколки остались? Нет, голова на месте, только вроде бы увеличилась. — Помолчав, спросил: — Вы, мистер капитан, русский?
— Да, Смит, русский.
— Вас заманили к нам на «Грейхаунд» для приманки, как наживку для тунца.
— Смит!
— Я, лейтенант, уже
— Смит, вы бы взяли третье весло.
— Почему не взять? — Раздался храп.
— Пусть спит, — сказал Никитин, — толку от него никакого. Замечаете, как повеяло теплом?
— Мне уже жарко становится.
— И я согрелся. Да у нас с вами ведь шерстяное белье. Шерсть даже мокрая греет.
Небо на востоке побледнело. Ветер почти стих, а зыбь стала сильной.
— У меня такое ощущение, что мы все время гребем в гору и не двигаемся с места, — сказал Фелимор, подняв весло и ложась грудью на валек.
— Да, мы устали, — сказал Никитин. — Очень устали. Пора отдохнуть. Все-таки несколько миль осталось позади.
Фелимор спал, едва удерживаясь на банке. Капитан-лейтенант поднял его, сонного, и уложил рядом со Смитом, а сам снова взялся за весла, уже не чувствуя усталости, автоматически занося и опуская весла в воду. Он несколько раз засыпал на несколько секунд и тут же просыпался. Чтобы прогнать сон, умылся и смочил волосы водой. Голова немного прояснилась, и он греб еще с полчаса, отдохнул минут пять и снова стал мерно работать веслами, удивляясь, откуда берутся силы. Не раз ему приходило в голову оставить, казалось, безнадежную попытку спасти утопающих, если они еще живы, но он, прогонял эту недостойную мысль.
С каждой секундой становилось светлее. На небе появились перистые облака — признак смены погоды. Океан из пепельно-серого на рассвете налился стеклянной голубизной. Волны мерно вздымали бот. Наконец силы совсем покинули единственного гребца, и он остался сидеть, глядя на валы, гладкие во впадинах и подернутые легкой рябью на вершинах. Сон одолевал. Обмякло все тело, веки сами закрывались, и тогда он видел сны, продолжавшиеся несколько секунд, но казалось, они длились часами.
Чтобы скоротать время, Никитин заглянул в кормовой рундук и нашел там компас и шлюпочный лаг. Счетчик лага он укрепил на корме, а лаг-линь с вертушкой выбросил за борт и опять стал грести.
Проснулся Смит. Открыл глаза и снова закрыл их. Так он лежал с минуту, вспоминая, что с ним приключилось, затем, пожелав капитан-лейтенанту доброго утра, умылся и спросил:
— Так и гребли всю ночь? Лейтенант, наверное, скис за мной следом?
— Нет, прилег совсем недавно.
— Хорошо, кэп. Вам хватит окунать весла, давайте я помахаю. Ложитесь. Надо сказать, у нас шпангоуты не из мягких, рыбины вылетели. Надо было подобрать, они-то уж не утонули. И пресной воды, смотрю, у вас тоже нет, хотя анкерок я сам только вчера наполнил отличной водой. — Он покрутил головой, удивляясь, как два офицера оказались такими непредусмотрительными людьми. Ворча себе под нос и ощупав голову, он взялся за весла.
— Держи прямо на юг, — сказал капитан-лейтенант, — вот компас.
— Есть, кэп, держать на юг. Как только покажется Южный полюс, сразу разбужу вас.
— Смотри не пройди мимо, — в тон ему, улыбаясь и уже засыпая, ответил Николай Павлович.
Смит, оставшись в одиночестве, сделал несколько гребков, опустил весла и, пробравшись к рундуку, достал флягу с виски. Поболтал, открутил пробку, понюхал, задумался и, не сделав ни полглотка, со вздохом завинтил опять. Смит слыл хорошим товарищем, честным парнем.
Заметив цифры на лаге, матрос стал грести, вкладывая все силы, сделав ровно сто гребков, оставил весла и, взглянув на лаг, поморщился: сто футов! Нет, такими темпами не добраться не только до Южного полюса, но даже до места катастрофы. И, решив, что нецелесообразно тратить силы, Гарри разделся и расстелил сырую одежду на банках, а сам, поворачиваясь то спиной, то грудью, стал греться на солнце.
Далеко за горизонтом показался дым. Матрос вскочил на банку. Дым скоро рассеялся, и опять вокруг пустынное море.
Проснулся Фелимор, а за ним Никитин.
Смит уже надел просохшую одежду и, пожелав доброго утра, доложил:
— Ветер юго-восточный. Прошел около ста футов и бросил грести: бесполезное дело при таком ветре.
— Все-таки надо пройти оставшиеся пять миль, — сказал капитан-лейтенант.
Фелимор его поддержал.
— Если надо, то я готов, — как ни в чем не бывало согласился матрос.
Вдруг Фелимор, с надеждой оглядывавший море, сказал срывающимся от волнения голосом:
— Корабль! Парусник! Или мне кажется?
Над синим, всхолмленным океаном медленно проплывали белоснежные паруса.
— Они нас не видят! — чуть не плача, сказал Фелимор. — Где ракетница? Есть ли еще патроны? Смит, стреляй!
Никитин встал во весь рост и, глядя затуманенными глазами на приближающийся клипер, торжественно сказал:
— «Орион»! Как он попал сюда, когда должен быть в это время милях в ста западнее?
На паруснике заметили потерпевших бедствие. С левого борта в шлюпку поспешно садились гребцы. На ванты, на реи, на палубу высыпали все вахты и в напряженной тишине всматривались в крохотную посудину и трех людей.
Командир первым в бинокль увидал своего помощника, дивясь не меньше матросов, и строя различные предположения, и не веря, что это его старший офицер. Ведь бывают на свете удивительные сходства. Все же он приказал опустить парадный трап. А когда Николай Павлович в помятом костюме, без кителя, счастливый, отвечая на приветствия матросов, ступил на нижнюю площадку трапа, Воин Андреевич бросился к нему навстречу и под восторженный рев матросов обнял и расцеловал в колючие, небритые щеки.
Клипер, набрав ветра в паруса, пошел к югу.