Приключения 1974
Шрифт:
Ему не следовало говорить последней фразы. Баба Дуся насупилась.
— Врет Мельников, — решительно заявила она. — Я дважды осмотрела патроны, прежде чем начинать их вскрытие. После осмотра даже подумала, что делаю бессмысленную работу. Наверно, потому и позвонила раньше срока на радостях, что нашла. Неожиданно совсем это было.
Итак, следующий час поставил все вверх ногами. Казавшиеся столь незыблемыми доказательства рухнули, будто были слеплены из мокрого песка, а знойное летнее солнце его высушило и размело ветром.
Проверочная экспертиза всегда ЧП. Но баба Дуся
— Евдокия Павловна, извините, пожалуйста, — удрученно сказал он.
— Ничего, бывает. Ты мне скажи, внучек, — к ней снова начало возвращаться обычное благодушное настроение. — Что дальше будет? Патрон не вскрывался. Это факт. Признание твоего подследственного ложь. Значит, здесь что-то гораздо серьезнее, чем он хотел показать. Большего чего-то боится! Ты до фабрики добирайся.
— Далековато, Евдокия Павловна. Фабрика итальянская...
— Знаю. Я тебе не ехать туда советую, а умом добираться. Впрочем, это уже не мое собачье дело. Прости, если глупости говорю.
— Что вы, что вы, Евдокия Павловна, — Воронов даже замахал руками. — Вы, пожалуй, сами не представляете, как разумны! Что, если... «Кинщик, не гони картину!» — суеверно закончил Воронов и, схватив анализы, ринулся к Стукову.
— Патрон не перезаряжался, — бросил Воронов Стукову с порога и кинулся к телефону.
— Ответственного секретаря Федерации стрельбы, пожалуйста. Товарищ Карпов? Воронов беспокоит. Из уголовного розыска. Здравствуйте. Мне бы получить одну справочку. Когда и куда за границу выезжал в последнее время товарищ Мельников? На память можете сказать? Но это будет точно? Спасибо. Сейчас запишу. Так... Так... Так? Так? Интересно, — продолжая говорить, Воронов размашисто накидал на листе бумаги несколько цифр и фамилий. — Спасибо большое. Если понадобится, я вас побеспокою. В этих данных вы совершенно уверены? Не обижайтесь, тут дело серьезное. Спасибо.
Воронов повесил трубку и задорно посмотрел на Стукова.
— Как тебе нравится?! Товарищ Мельников выезжал за границу в этом году трижды и последний раз в мае во Францию на товарищеские соревнования. В них принимал участие Родони...
— Уж не хочешь ли ты сказать...
— Почему бы нет? Разве для Родони менее выгодно, чтобы Мамлеева не было на следующей Олимпиаде? Разве не он сказал, что выиграть олимпийское «золото» — мечта его жизни? Как и то, что он жаждет, чтобы его патронами стреляли на играх все стрелки? Разве эти два желания независимы друг от друга? Если он, олимпийский чемпион, сам производит патроны, сам ими стреляет, с их помощью выигрывает «золото» — куда еще лучше реклама?
Стуков взволнованно встал и заходил по комнате.
— Интересно, Лешенька, но будь осторожен. Дело щепетильное. Пахнет международным скандалом.
Стуков присвистнул.
— Подлец, — не удержался Воронов. — Мало того что он калечил друга, еще и выводил на играх вперед иностранца.
— Вот что, Леша, посмотри внимательно документы и иди к Виктору Ивановичу. Посоветуйся. Как бы дров не наломать.
Полковник Жигулев принял Воронова сразу. Он был уже в курсе. Доводы Воронова выслушал внимательно, впервые, насколько заметил Воронов, делая записи.
— Хорошо, — удовлетворенно сказал он. — Только с решающим допросом я бы повременил. Не потому, что обязан доложить начальнику управления. Кстати, звонил председатель комитета спорта. Интересовался. Его понять можно — арестован член сборной команды страны, возможный — теперь, правда, уже невозможный — кандидат в олимпийскую сборную. Начальник управления взял дело под личный контроль. Подумайте, Алексей Дмитриевич, может, стоит повременить, скажем, два-три дня. Ничто так не действует на преступника удручающе, как отсутствие информации о возможном ходе расследования. Назначьте допрос на четверг. Заодно и сами несколько поостыньте. Я со своим начальником посоветуюсь. Договорились?
— Слушаюсь, Виктор Иванович.
— Желаю успеха. Вы его не только заслужили, но и выстрадали.
Два дня пронеслись в суете, совсем не связанной с мамлеевским делом. И хотя Воронов был в постоянной готовности к вызову начальником отдела — Стуков предположил, что начальник управления может не удовлетвориться кратким изложением и захочет познакомиться с делом подробно, — этого не произошло. Очевидно, доклад полковника Жигулева оказался убедительным. Это вселяло в Воронова бодрость, и сама встреча с Мельниковым, надвигавшаяся неотвратимо, вызывала лишь одно нетерпение.
Перемена в Мельникове очень удивила Воронова. Если бы он не знал его столь хорошо, то подумал, что сидит перед ним совершенно другой человек, совсем не тот, который когда-то так бесцеремонно выпроводил его своей квартиры в то теперь такое далекое утро. Мельников сел на указанный стул и тяжелым взглядом обвел комнату.
— Как камера? Не жалуетесь? — начал Воронов.
— Не жалуюсь, — отрезал Мельников. — Не сам я себе ее выбирал.
— Сами, Игорь Александрович, только сами. Может быть, не именно эту, но что камеру — несомненно. Теперь к делу, Игорь Александрович. Я хочу уточнить несколько фактов. Первое — скажите, почему вы зарядили несколько патронов? Не хотели ли вы подложить такой же, ну, скажем, Вишняку?
— Глупости, — Мельников даже фыркнул. — Очень просто объясняется. Я забыл, куда сунул первый, и пришлось делать второй. К тому же подумал: а вдруг не удастся что-нибудь и Мамлеев патрон отбракует? Второй и пригодится.
— А как вы производили перезарядку? Расскажите поподробней.
— Вы же сами имели дело с оружием и знаете, как это делается.
— Простите, Игорь Александрович, мои знания пока останутся при мне. Меня интересуют ваши.
Мельников пожал плечами, дескать, можете измываться, но объяснил.