Приключения 1985
Шрифт:
Есть люди, которых невозможно смутить самыми очевидными, убийственными фактами, так же как невозможно уложить на лопатки куклу-неваляшку. Золотов относился к их числу. Минутная растерянность прошла, и он вновь улыбнулся как ни в чем не бывало…
— Что делать — грешен! Но это не моя вина. Я сам — жертва экономических и психологических противоречий. Судите сами: люблю, чтоб все было красиво. Сигареты — фирменные, спиртное — из известных подвалов… Словом, определенный уровень… Но сталкиваешься с суровой действительностью: всего этого так просто
Он растопырил средний и указательный пальцы…
— Говоря по-простому, возможности не соответствуют желаниям. А если придерживаться психологической терминологии, у меня повышенный уровень притязаний. Что же делать?
Золотов наставил на меня указательный палец, можно было бы сказать, «как пистолет», но толстый, с обгрызенным ногтем, он больше напоминал сардельку.
— Приходится прибегать к компенсации. В красивую заграничную бутылку наливаю дешевого, имеющегося в изобилии вина… И волки сыты, и овцы целы. Конечно, испытываешь некоторое недовольство собой, этакий дискомфорт. Но что делать… Как-то успокаиваешь сам себя: дескать, «это последний раз» или там «ничего, наступят лучшие времена».
— А вы не думали, что «компенсация» подобного рода перейдет в привычку? И с каждым разом неприятных ощущений будет все меньше и меньше, а когда появится возможность купить настоящий «Камю», вы предпочтете налить в испытанную бутылку все тот же коньячный напиток?
Я ожидал увидеть прежнюю бесшабашную улыбку, но реакция Золотова неожиданно была другой.
— Представьте, думал. — Он стал печальным и, по-моему, на этот раз не притворялся. — Такие игры засасывают, как омут. И есть риск превратиться в дешевого фраера, скаредного, ничтожного и жалкого. Я знаю много подобных людишек… Но мне такое не грозит.
— Так думает каждый. Упомянутые дешевые людишки тоже были уверены уж кого-кого, а и х в омут не затянет.
— Я понимаю. Человеку свойственно примерять на себя только успех, славу, ордена, почет и уважение… Болезни, слабости и неудачи всегда проецируются на других… И все же! — Он опять взбодрился. — Я рассчитываю на выигрыш. И эти проделки с портвейном — для меня дело временное. Настанет момент, и я смогу угощать своих гостей самым лучшим, качественным и дорогим. Только что это изменит? Для них — ничего, они и сейчас с удовольствием жрут «чернила», да еще нахваливают… Свинье все одно желуди или кетовая икра — лишь бы брюхо набить. Для меня — да! Другая самооценка, другое ощущение жизни…
— Вы считаете себя на голову выше окружающих?
— К сожалению… Не знаю, как вас, а меня окружают далеко не лучшие представители человеческого рода. Можно сказать — отбросы!
Я несказанно удивился.
— Но вы же их сами выбираете!
— Да мне и удобнее со всякой швалью — не надо церемониться, можно вести себя как захочется, к тому же они послушны… Правда, иногда бывает противно…
— И что же тогда?
— А ничего. Противно, но привычно. Дашь по морде кому-нибудь для
Золотов совсем освоился в кабинете следователя и даже предложил мне сигарету. После первой затяжки он с силой выпустил тонкую струю дыма и тут же разогнал его рукой.
— Честно говоря, надоело мне все. У человека очень узкий диапазон удовольствий. Еда, выпивка, женщины… Все уже было, все приелось… Есть фармазоны, щеголяющие присказкой «воровать — так миллионы, спать — так с королевами!». А сами сшибают копейки и мятые рубли, таскаются с грязными шлюхами… Да и где их взять, королев? Утонченность, внутренняя культура этого не купишь, как платье, дубленку или туфли.
— Скажите, Золотов, о каком выигрыше вы говорили? После чего жизнь другая настанет и портвейн в прошлое уйдет?
Он опять остро взглянул мне в глаза.
— Да это же абстракция! Аллегория! Может, на скачках выиграю…
Золотов снова стал самим собой — веселым и добродушным рубахой-парнем.
Но, подписав протокол, он, немного помедлив и стараясь, чтобы это получилось естественно, спросил:
— Когда можно на дачу спокойно пойти?
— А почему вы спрашиваете? Дача ваша, когда хотите, тогда и идите.
— Но сейчас ведь она под наблюдением?
— Почему вы так решили? В наблюдении нет никакой необходимости.
Это была чистая правда, но я сказал ее таким тоном, что можно было не поверить. Судя по настороженному взгляду Золотова, он и не поверил.
Я озабоченно заглянул в календарь и как бы машинально проговорил:
— С понедельника можете смело туда направляться.
И хотя, как я уже сказал ранее, он мог отправляться туда в любой день, теперь Золотов понимающе кивнул головой и спешно попрощался.
— Ну и тип! — Ребята присутствовали при допросе, и Петр поспешил дать волю накопившимся чувствам. — Хамелеон!
— А зачем вообще нужно такое тщательное изучение Золотова? Разве все это имеет отношение к делу?
— Может, и не имеет. Но поскольку существует возможность найти какой-нибудь штрих, дополняющий картину происшедшего… В общем, следователь должен использовать все шансы.
Сказав это, я положил еще один аргумент и на чашу весов в том подсознательном споре, который вел сам с собой после ухода Золотова, и придвинул телефон.
Добродушный тон начальника райотдела резко изменился, едва он услышал, чего я хочу.
— Зачем там нужна засада? Кого ловить? Что, нам больше делать нечего? Вон нераскрытых квартирных краж сколько, по ним работать и работать! Да у меня и людей нет! Петров болеет, Иващенко на учебе, Карпов в отпуске!
Словом, я выслушал то, что обычно приходится выслушивать в подобных случаях. И сказал то, что обычно: напоминал об обязанности органа дознания выполнять поручения следователя; убеждал в необходимости предлагаемого мероприятия, грозился доложить Белову.