Приключения 1990

Честертон Гилберт Кийт

Он попытался встать. Получилось довольно легко, хотя голова гудела и слегка кружилась.

— Теперь уже неважно, из-за кого, Ника. Теперь уже другое важно: кто кого. Мы Кондуктора или Кондуктор нас.

— Боже мой, да при чем тут Кондуктор! Да Кондуктор просто пешка. Чуть повыше Валерки. Если бы он сам что-то решал!

— Кто же тогда?

Она смотрела на него с молчаливой грустью. Игорь понял, что ответа не будет.

— Я пойду, — угрюмо сказал он и шагнул к двери.

— Куда ты! Я тебя никуда не пущу. Может, они тебя ждут там! Ты у меня останешься!

Он отвел ее руки.

— Не надо, Ника. Сегодня меня никто не тронет. А завтра — дело другое. Завтра пускай пробуют.

— Откуда

ты взялся на мою голову, — с тоской сказала она. — Убьют тебя. Или посадят.

Игорь хотел промолчать, но не сдержался.

— Не без твоего участия, Ника. Мне ты помочь не захотела. Значит, помогаешь им.

Ему показалось, что Ника сейчас опять взорвется, но она только покачала головой.

— Ты ничего не понимаешь. Это система. Против нее бесполезно возникать. Что там твой Кондуктор или Валерка! Они же просто винтики. Валерка делится с Кондуктором, тот выше и так далее. Каждый прикрывает другого. У моего шефа таких Кондукторов три десятка, на каждого в отдельности ему наплевать, но ты систему тронул. А она сильнее. Отдай ты им эти бумажки. Все равно без толку.

— Почему?

— Господи, да очень просто! Сейчас хоть куда жалуйся и сообщай — никто ничего не раскопает. Все дела пока прекратили, пиво идет нормальное, левак не принимается. Все ушли на дно. А в милиции на тебя заявление лежит. Чего тебе еще надо?

— Значит, твой шеф в этой системе главный?

— С чего ты взял?.. Ну, к примеру, я скажу «да». В парке он все организует. Что из того? Сам-то он всегда чистый. У него даже материальной ответственности нет. К тому же он сейчас в отпуск ушел. У себя на даче поливает клубнику.

— Клубнику? А где его дача?

— Ты — ненормальный. Иди, иди домой, куда хочешь! Все! Все, хватит!

Она отвернулась, отошла к окну.

Игорь приблизился к ней, осторожно обнял, прижался щекой к теплому затылку.

— Ника, милая, ты с ним? Или все-таки со мной? А, Ника?

— О господи, — вздохнула она коротко и тревожно. — Надоело, все надоело. Тошнит от всего...

И внезапно сильным движением повернулась к нему, обняла, как последнее в жизни.

Теперь он вел себя предельно осторожно. Второй раз врасплох его никто не застанет. Вначале убедился издалека, с двух направлений, что двор чист. Правда, его могли ждать и в подъезде. Он учитывал такую возможность. Коротким рывком от угла дома добежал до двери и распахнул ее, равно готовый напасть и отразить удар. Пусто. На лифте подниматься не стал. Ступая бесшумно, чутко прислушиваясь, пошел наверх. Нет, засады явно не было. Видно, не успел хозяин Кондуктора подобрать новых головорезов. Опаздывают они, и это хорошо.

Перед дверью квартиры вновь остановился, внимательно осмотрел замки. Потом сунул ключ в замочную скважину, повернул и толчком распахнул дверь. В квартире все было как обычно, все по-прежнему.

Игорь запер дверь и набрал номер Крисаня. Тот снял трубку после первого же гудка.

— У меня все в порядке, — сообщил Игорь. — Я дома.

— Не задерживайся, — предупредил Крисань. — Как договорились. Десять минут на сборы, не больше. Пока!

Вытащив из шкафа спортивную сумку, Игорь быстро побросал туда вещи — свитер, куртку, пару рубашек. Что еще? Ах да, бритву не забыть... Кажется, все. Он окинул взглядом комнату. Пожалуй, надо еще полить цветы да закрыть форточку, чтобы не налетел в комнату тополиный пух. С чайником в руках подошел к окну и замер: из арки дома напротив медленно выезжал милицейский «уазик». Машина описала по двору полукруг и остановилась у его подъезда. Игорь не стал дожидаться, что будет дальше. Почти швырнул чайник на стол, схватил сумку и выскочил из квартиры. Мимо площадки уже шла кабина вызванного снизу лифта. Перешагивая через две ступеньки, Игорь побежал наверх...

Если бы Кузовкин узнал, чем собирается заниматься Аркадий Скороходов, он бы ему всыпал. Кузовкин был очень опытный сыщик и к тому же заместитель начальника отделения милиции по розыску — он бы Скороходову своевольничать не разрешил. На отделении тридцать два квартирных «висяка», и еще куча всякого, вроде сорванной ондатровой шапки с прохожего и ограбления табачного киоска. На последнем совещании в районе отделение и, разумеется, лично Кузовкина здорово ругали, поэтому все «оперы» должны были сейчас усиленно заниматься делом. Проверять отсидевших подучетников на предмет причастности к кражам, толкаться по комиссионкам в поисках сдатчиков краденого, работать с неблагополучными малолетками и, самое главное, привести в полный порядок бумаги, чтобы любая комиссия или проверка могла убедиться: подчиненные Кузовкина делают все возможное для раскрытия преступлений.

Вместо всего этого Аркадий Скороходов намеревался влезть не в свое дело и выяснить подробнее, что скрывается за избиением официанта пивбара Валерия Журавлева. У Скороходова был один более или менее знакомый из числа постоянных посетителей бара, который в некотором отношении просветил его насчет общей обстановки в заведении. Как раз сейчас Скороходов пытался дозвониться к нему домой, дабы поговорить о встрече.

Номер непрерывно отвечал частыми гудками. Скороходов так увлекся накручиванием диска, что заметил вошедшего в кабинет Кузовкина, лишь когда тот вплотную приблизился к столу и положил перед ним тоненькую папочку синего картона.

— Вот тебе материал, Скороходов, — сказал Кузовкин, упруго подрагивая гладкими румяными щеками. — У тебя в этом квартале с раскрытием совсем плохо. А здесь готовое раскрытие. Зарегистрируй у секретаря, ознакомься и быстренько ко мне. Будем возбуждать дело.

Скороходов неохотно расстался с телефонной трубкой и принялся вылезать из-за стола, чтобы приветствовать начальника, но тот уже скрылся за дверью. Тогда Скороходов вновь сел и заглянул в папку. Содержимое ее состояло всего из двух листов бумаги. Первый был мелко, но разборчиво исписан с обеих сторон. Он назывался «Заявление». Второй заполнен тем же почерком, но только с одной стороны, да и то наполовину. Названия он никакого не имел. Тогда Скороходов начал читать ту бумагу, что была длиннее.

Павел Михайлович Литвинец, заведующий пивбаром номер двенадцать, подробно описывал, как два дня назад на него напали бандиты. Они подстерегли его возле машины после окончания трудового дня, насильно увезли за город, где, предварительно ограбив и избив, заставили написать признание в якобы допускаемых им, Павлом Михайловичем, злоупотреблениях по службе. Бандиты намеревались таким способом получить с Павла Михайловича еще десять тысяч рублей, каковые он должен был представить тремя днями позже в обмен на указанное выше признание. Отвергая наглый шантаж преступников, Павел Михайлович обращался за помощью к милиции. Преступники, к сожалению, ранее не были ему знакомы совершенно.

Другой листок вносил существенное дополнение. Оказывается, Павлу Михайловичу случайно удалось установить личность одного из негодяев. Им был некий Игорь Старицын — знакомый официанта пивбара Валерия Журавлева, опознанный Павлом Михайловичем.

Фамилия Старицына заставила Скороходова насторожиться и прочитать обе бумаги еще раз, после чего он не поленился сбегать в паспортный стол и поглядеть фотографию этого Старицына, совсем недавно получавшего в их отделении паспорт. Аркадий сразу узнал его и был удовлетворен состоянием своей памяти. Да, именно Старицын приходил заявлять по поводу избиения Журавлева. Это здорово меняло дело, но как — Скороходов пока не вполне понимал.