Приключения Альки Руднева

Дедусенко Идиллия

— А не врешь? — все-таки усомнился он.

— Зачем? У меня документы есть.

Антон извлек из внутреннего кармана куртки школьный дневник, в который было вложено свидетельство о рождении. Дневник был ученика пятого класса какой-то подмосковной школы. На последней странице выставлены все оценки и написано: «Переведен в шестой класс». Оказывается, этот тщедушный Антон даже немного старше него. Алька глянул на пятерки с четверками и сказал:

— Далеко заехал. А чего не учишься? Ты же способный.

— У него родители совсем спились, били его, вот он и сбежал, —

вмешался Петр. — Я его в Москве на Казанском вокзале нашел. Голодный… Грязный… Жалко мне его стало, взял его с собой. Я на Черное море как раз собрался, а он моря никогда не видел.

— А ты откуда сбежал?

— Из детдома… Я своих родителей не знаю. Говорят, меня мать еще в больнице бросила.

— А что, в детдоме очень плохо?

— Да нет, просто я захотел мир посмотреть. Слышал, что в Москве легко устроиться. Пробрался тайком на баржу, а она не по Волге пошла, а по Цимлянскому водохранилищу в Ростов. Ну, я сначала там пожил немного, потом все-таки в Москву отправился. На баржах, на грузовых теплоходах… Кто бесплатно брал, с теми и плыл. Но я всем помогал! Палубы драил, на камбузе картошку чистил. В общем, отрабатывал.

— А чего из Москвы уехал?

— Да сказки все про Москву рассказывают. Нигде меня на работу не брали, говорили, что маленький. А мне уже скоро четырнадцать! Но документов — никаких!

— Что же ты не догадался? Антон вон взял.

— Так он же из дома ушел. А в детдоме кто бы мне метрику отдал? Я ведь сбежал.

— И я… — вздохнул Алька.

— Откуда?

Алька отвернулся, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать разговор: слишком тяжело было говорить о том, что случилось в их семье за последние полгода.

— Ну, ладно, расскажешь, когда захочешь, — сказал рассудительный Петр. — Ребята, что-то есть хочется. Мы тут колбасы и хлеба купили…

— А у меня во! — Алька потряс своими пакетами.

— Ну, давай посмотрим… Да тут такое богатство!

— Это мне за работу надавали, — гордо заявил Алька.

Еще несколько минут назад Алька не знал, как пережить потрясение с утратой денег, а теперь весело жевал с новыми друзьями, и ему казалось, что еще никогда он не ел с таким аппетитом. Салон автобуса постепенно заполнялся пассажирами, и скоро у двери появилась контролерша.

— Кто покупал здесь билеты, поднимите руки.

Несколько рук поднялось, она их пересчитала и сказала:

— Вроде все. Езжайте.

Алька невольно вжался в сидение и поднял плечи, пряча голову, — боялся, что их обнаружат и выгонят. Петр заметил и успокоил:

— Не бойся! Дядя Саша с ней давно договорился.

— А кто он тебе?

— Дядя Саша? Да никто. Просто хороший человек. Он всех беспризорников жалеет.

Альку кольнуло слово «беспризорник». Мог ли он подумать когда-то, что так скажут и о нем? А теперь пожалуйста — беспризорник. Что впереди, неизвестно. Зачем едут в Ростов, непонятно. И он спросил Петра:

— А зачем мы в Ростов едем?

— Да холодно уже, а я, когда весной там был, то одно теплое местечко нашел. Можно перезимовать.

— А есть что будем? — поинтересовался Алька.

— Что найдем, —

пожал плечами Петр, — на что заработаем. Мы с Антошкой почти все лето на море провели, неплохо зарабатывали. Мороженое продавали, газеты разносили, в кафе посуду собирали и мыли. Я даже немного денег приберег — вдруг на что-нибудь важное понадобятся. Вон Антошка хилый какой, заболеть может, тогда лекарства понадобятся. Или еще на что…

Петр заметил, что ребята уже засыпают, и умолк.

Новоселье

В Ростов приехали рано утром. Дядя Саша, провожая троицу, вынул из кармана немного денег и, передавая их Петру, сказал:

— Это вам на троллейбус и на завтрак. Тут в буфете чай горячий и бутерброды. На завтрак вам хватит, а дальше уж… А лучше шли бы вы по домам. А, ребята?

— Да куда идти? — ответил за всех Петр. — Идти некуда.

— Ну, как знаете…

Дядя Саша, наверное, не поверил, что идти ребятам некуда, но «воспитывать» не стал.

После завтрака Петр повел друзей на троллейбус. Из его окон было видно, что город чуть ли не с каждой минутой становился все оживленнее: улицы заполнялись машинами и людьми. Алька, переживший сильное потрясение от потери честно заработанных денег, как-то и не подумал, что может где-нибудь в этом городе натолкнуться на Лору с Вовчиком, и лишь теперь он вдруг забеспокоился. Но, проезжая по улицам Ростова, стал понимать, что в такой толчее трудно разглядеть человека, и успокоился.

От остановки троллейбуса, на которой они вышли, ребята еще шли примерно два квартала, пока не оказались на улице, на которой среди новых многоэтажных высоток кое-где сохранились одно- и двухэтажные домишки. Некоторые уже были полуразрушены — видно, их готовили к сносу, чтобы освободить площадки под строительство. Перед одним из них, у которого посередине даже крыша уцелела, Петр остановился:

— Здесь! Тут даже диван есть, старый, продавленный, зато широкий — все поместимся. Правда, темновато здесь, сами видите — полуподвал, окошечко маленькое, но здесь труба с горячей водой к новым домам идет, ее пока не заменили, поэтому в комнате тепло.

— А вот же комната над подвалом, — заметил Антон, — она тоже целая, и окно большое.

— Там спать не на чем, она пустая.

Ребята направились к двери, ведущей в полуподвал, но перед самым их носом она вдруг распахнулась: на пороге стоял совершенно седой аккуратно одетый старик. Он подозрительно оглядел троицу и сурово спросил:

— Чего надо?

— Так мы… это… домой пришли, — растерянно произнес Петр.

— До-о-мо-о-ой? — то ли с удивлением, то ли с пренебрежением протянул старик. — Это когда же вы здесь прописались?

— Без прописки мы, — заторопился овладевший собой Петр, — но я точно жил здесь весной! Тут и диван мой стоит!

— Так уж и твой, — все еще недоверчиво, но уже смягчившись сказал старик, из чего ребята поняли, что диван все еще на месте.

— Там внутри дивана и одеяло мое, и две подушки — одна маленькая, другая побольше! — торопливо убеждал старика Петр в своем праве на это убежище.