Приключения английского языка
Шрифт:
Работы комиссии в опубликованном виде заняли два тома в синих переплетах; «Синие книги предательства», как называли их в Уэльсе, заложили основы проводимой в XIX веке политики дальнейшей маргинализации валлийского языка в пользу английского.
Следующим шагом на этом пути явился принятый в конце века XIX закон об образовании, согласно которому все валлийские дети должны были достичь определенного уровня владения английским. Это вменялось в обязанность учителям, и память о жестоких мерах, к которым прибегали многие из них, сохранилась до наших дней. Случалось, что валлийцам полностью запрещали пользоваться в школах своим языком. Детям, которые нарушали это правило и говорили на родном языке, вешали на шеи таблички с надписью WELSH NOT («валлийский запрещен»). Эти слова стали символом сопротивления.
Валлийский сопротивлялся изо всех сил, прибегая и к политике, и к терроризму, и к либерализации официальных установок — и все же сумел подняться в общественной иерархии. Ему и сейчас приходится сражаться, однако действуют и валлийское радио, и валлийское телевидение; разумеется, поддерживается давняя традиция валлийской литературы; существуют дорожные знаки и уличные таблички на валлийском языке; он пережил фризское, норманнское и, напоследок, английское иго. Тем не менее у него остается проблема в виде могущественного соседа, предоставляющего возможности, которые без него были бы недоступны. В силе остается опасение, что валлийский язык исчерпает свои ресурсы в борьбе за самосохранение и в результате утратит способность к развитию и станет не живым языком, а чем-то вроде музейного экспоната. Все больше и больше валлийцев переходят на английский язык. В 1921 году на валлийском говорили 37 % валлийцев, а в 1981 году — лишь 19 %. Но нельзя не отметить, что язык проявил поразительную стойкость, и его возрождение после стольких веков поистине поразительно. Следует отметить, что в наши дни число говорящих по-валлийски постепенно возрастает.
Валлийский, ставший первой жертвой в войне языков, в настоящее время служит первым примером их сосуществования. Английский сосуществует с валлийским так же, как и с гэльским — на дальних северных островах. Он сосуществует со многими другими языками. Случается, что его заимствуют другие нации: например, быстро растущая индийская сеть центров телефонного обслуживания укомплектована индийцами, прекрасно говорящими по-английски и заменившими на этой работе англичан, как некогда англичане заменили индийцев в торговле текстилем. Австралия воспрянула и практически утратила то, что называлось «преклонением перед культурой»; более того, теперь уже англичане нет-нет да и окажутся в таком положении по отношению к своим антиподам, давно уже выбравшим собственный путь. И все же в Индии и в Вест-Индии, например, на Ямайке, где прилагают немало усилий для того, чтобы уравнять в социальном плане патуа (Patwa) с английским, остается солидная база для английского языка.
В этих странах «повесть о двух английских языках» рассказывается все чаще.
Проникновение английского языка в чужие земли можно описывать по-разному. Например, используются и наверняка будут использоваться такие выражения, как «бедствие», «угнетение», «несчастье», «культурный геноцид» и еще более резкие формулировки. Но наряду с ними многие, говоря об английском языке, могут упомянуть о преимуществах и возможностях.
В наши дни Британия сделалась местом, куда стекаются многочисленные представители тех наций, групп, народов, которыми она когда-то управляла. На ее улицах и на сцене, в стихах и кинофильмах находится место для языков из Вест-Индии, Африки, Индии и Пакистана. Уже не одно поколение испытывает сильнейшее влияние американского английского. Другие ветви английского языка также энергично отвоевывают себе место под солнцем. Котел продолжает кипеть, и языки, к которым прежде относились с пренебрежением, возвращаются на родину английского языка, принося с собой лексикон и произношение, немыслимые всего 50 лет назад.
23. По всему миру
Как биологический вид, мы должны были поначалу разговаривать на одном языке. Часть лингвистов уверена, что рано или поздно удастся доказать, что все языки, на которых мы сейчас говорим, восходят к общему праязыку. По нему тоскуют многие. Было предпринято несколько попыток искусственно создать всемирный язык. Самым известным из таких языков является, по-видимому, эсперанто; в 1887 году польский врач-окулист Л. Заменгоф объявил о создании всеобщего второго языка, который все народы смогут использовать для международного общения, и применил в качестве его лексической основы латинский язык. В наши дни эсперанто используют около 100 000 человек в 50 странах. Например, фраза It is often argued that the modern world needs a common language with which to communicate (Часто утверждается, что современный мир нуждается во всеобщем языке для общения) в переводе на эсперанто будет выглядеть так: Oni ofte argumentas ke la moderna mondo bezonas komuna linguon por komunikado.
Незадолго до этого, в 1879 году, немецким священником Йоханом Мартином Шлейером был изобретен волапюк; в 1928 году датчанин Отто Есперсен разработал новиаль. Существовали такие проекты, как интерлингва, предложенный итальянцем Джузеппе Пеано (1903), и идо — разработка француза Луи де Бофора (1907). И все же сегодня, несмотря на огромную численность населения Китая и возрождение испанского языка в обеих Америках, по всему миру продолжается победоносное шествие английского языка, возникшего у малочисленного — несколько десятков тысяч человек — народа где-то около середины первого тысячелетия нашей эры. На протяжении последнего столетия или около того, наряду с тем, что английский язык непрерывно демонстрировал поразительную продуктивность, собрав целый набор «английских ветвей» на всех континентах, набирал обороты американский вариант английского языка. Его рывок оказался самым поразительным. Американцы изобрели и переозначили массу слов, описывая собственное общество.
В какой город США ни попади, нельзя не заметить господства американского варианта английского языка. Нам придется пройти по кварталу apartments (многоквартирных домов) и оказаться в penthouse (пентхаусе, очень дорогой квартире повышенной комфортности на крыше многоэтажного жилого дома), нас завалят новостями mass media (средства массовой информации), за покупками мы отправимся в chain store (сетевой магазин), на завтрак съедим cornflakes (кукурузные хлопья) и откажемся от hot dog (булочка с горячей сосиской; дословно — «горячая собака»), наблюдая, как commuters (жители пригорода, работающие в городе и ежедневно ездящие на работу) торопливо идут в свете neon (газосветных рекламных вывесок), не позволяя себе jaywalking (зевать по сторонам), что было бы moronic (идиотизмом, проявлением слабоумия), но, если бы они были executives (администраторами) или go-getters (удачливыми, пробивными дельцами) — но не yes-men (подхалимами) или fat cats («денежными мешками», живущими на проценты с капиталов), то занимались бы big business (большим бизнесом, доходным делом), хотя вряд ли стали бы связываться с assembly line (сборочным конвейером) или closed shop (предприятием, где могут работать только члены определенных профсоюзов). В таком городе мы наверняка столкнемся с traffic jam (дорожной пробкой), так что о speeding (езде с недозволенной скоростью) можно и не мечтать, но и joy-riding (угон машины для того, чтобы покататься) вряд ли угрожает. В общем, чем больше underpasses (подземных переходов и туннелей для транспорта), тем лучше. И, конечно, в центре любого такого города нас будет окружать целый лес skyscrapers (небоскребов). Это слово родилось в английском парусном флоте — так назывался самый верхний парус, который ставили в полный штиль, надеясь поймать хоть какой-то ветер. Такое имя носил знаменитый скаковой жеребец, победитель Дерби в 1788 года, а мода называть высокие здания небоскребами распространилась лишь много лет спустя. Позже так называлась разновидность шляпы, потом слово сделалось непочтительным прозвищем очень высокого человека. В Америку это слово попало как бейсбольный термин, означающий удар, при котором мяч взлетает очень высоко (по-русски такие удары называют «свечками». — Прим. пер.). Теперь же во всем мире это слово употребляется в единственном значении «очень высокое здание», преимущественно в американских городах.
Затем вы можете отправиться в hotel (гостиницу; изначально это пришедшее из французского языка слово обозначало большой частный дом), зайти в lobby (англ. вестибюль), найти desk clerk (портье) и bell boy (коридорного), кивнуть hat-check girl (гардеробщице) и пройти в elevator (лифт). У себя в номере вы включите телевизор, пробежитесь по каналам и остановитесь на каком-нибудь фильме из жизни gangsters (гангстеров) и их floozies (сожительниц, «телок») в glad rags (роскошном «прикиде»).
В спальне, где у англичан было бы bedclothes (постельное белье), у американцев лежат covers; халат будет называться не dressing gown, a bathrobe, занавески — drapes, а не curtains; одежду вы повесите не в wardrobe, а в closet, в ванной будете мыться не в bath, а в tub, куда вода будет наливаться не из tap, а из faucet (крана).
Американцы и англичане постоянно обмениваются колкостями (в большинстве своем довольно добродушными) по поводу языков друг друга. В истории этой перепалки имеются особо примечательные моменты. Так, Колридж возмущался ужасным американизмом talented (талантливый, одаренный), который на деле является английским словом. Уолт Уитмен сказал, что американский — великолепный новый язык, созданный заново вдалеке от традиций и давления британского варианта английского языка. Существует опасение, что американцы корежат «наш» язык: кому могли бы понравиться такие словосочетания, как the inner child (внутренний ребенок; психологический термин), have a nice day (пожелание всего лучшего при расставании) или authoring (собственно, создание, авторское исполнение) книги? Как оказывается, многим из нас. Точно так же мы используем cave in (оседать, проваливаться), flare up (вспыхивать, загораться, а также выйти из себя, вскипеть), fork over (раскошелиться), hold on (держатся, прикреплять, а также упорствовать и ждать у телефона), let on (притворяться, делать вид, а также раскрывать секрет), stave off (предотвратить, отсрочить), take on (браться за работу, нанимать, а также волноваться), fall for (влюбиться или поддаться на обман), get the hang of (приобрести навык, сноровку) — все эти прекрасные, вполне английские выражения, скорее всего, родились в Америке.