Приключения Конана-варвара (сборник)
Шрифт:
Колдун стал таким маленьким, что самоцвет нависал над ним, как огромная гора, и Конан увидел, как он прикрыл глаза рукой, словно для того, чтобы уберечь их от его блеска, и зашатался, как безумный. Конан понял, что некая невидимая сила как магнитом притягивает Яру к камню. Он трижды обежал вокруг него по кругу, радиус которого с каждым разом сужался, и трижды поворачивался, пытаясь отойти к краю стола. А затем, пронзительно вскрикнув, жрец вскинул руки и побежал прямо к камню.
Наклонившись ниже, Конан рассмотрел, как Яра карабкается по гладкой изгибающейся поверхности камня, словно человек, поднимающийся на стеклянную гору. Колдун совершил, казалось, невозможное и встал на самой вершине, по-прежнему воздев руки над собой, выкрикивая заклинания, разобрать
Киммериец повернулся и бросился вон из комнаты, устремившись вниз по серебряной лестнице. Он настолько растерялся, что ему даже в голову не пришло покинуть башню тем же путем, каким он попал в нее. Сбежав по длинному серебряному колодцу, он очутился в большой комнате у подножия сверкающей лестницы. Здесь он на мгновение приостановился: он попал в караульное помещение для солдат. Его ослепил блеск серебряных кирас и украшенных драгоценными камнями эфесов мечей. Одни, сгорбившись, сидели за столом, бессильно привалившись друг к другу, и темные плюмажи их гребней с торжественной медлительностью раскачивались над поникшими головами в шлемах; другие простерлись на залитом вином лазуритовом полу среди разбросанных игральных костей и упавших кубков. Шестое чувство подсказало Конану, что они мертвы. Обещания были даны и выполнены. Колдовство ли, магия или упавшая тень от огромных зеленых крыльев прервала пирушку, Конан не знал, но путь был свободен. И серебряная дверь стояла распахнутой настежь, выделяясь четким контуром на фоне зарождающегося рассвета.
Киммериец вышел в волнующуюся зелень сада, и когда рассветный ветер обдал его благоуханием цветов и деревьев, он вздрогнул, как человек, очнувшийся ото сна. Конан неуверенно обернулся, глядя на загадочную башню, оставшуюся за спиной. Неужели он попал под действие каких-то колдовских чар? Неужели все случившееся ему просто привиделось? И вдруг, пока Конан смотрел на нее, башня с карнизом из драгоценных камней, сверкающая на фоне розового заката, покачнулась, дрогнула и медленно обрушилась брызгами слепящих осколков.
Черный колосс
…Ночь Силы, когда сама Судьба величественно ступала по коридорам мира, словно колосс, восставший из древней гранитной колыбели…
1
Над таинственными и загадочными руинами Кутчемеса повисла вековая тишина, но в ней ощущался Страх. Он же трепетал в голове Шеватаса, принца воров, заставляя его резко и учащенно дышать сквозь стиснутые зубы.
Он казался самому себе единственным крошечным средоточием жизни среди колоссальных памятников запустения и разрушения. Даже стервятник не кружил черной точкой в бескрайних голубых просторах небес, выглаженных палящим солнцем до полной прозрачности. По обе стороны вздымались мрачные реликты давно забытой чужой эпохи: огромные каменные колонны, вонзающие свои остроконечные вершины в небо; длинные извилистые пунктиры полуразрушенных стен; обрушившиеся циклопические каменные
Купол этот покоился на гигантском мраморном пьедестале, который, в свою очередь, являлся органичным продолжением ступенчатой возвышенности, расположенной на берегу древней реки. Широкие ступени вели к огромной бронзовой двери купола, общая конструкция которого напоминала половинку титанического яйца, установленного на ровное основание. Сам купол был сделан из слоновой кости и сверкал, словно отполированный чьими-то неведомыми руками. Точно так же блестели и переливались остроконечная башенка с золотым шпилем и надпись на куполе, сделанная иероглифами и растянувшаяся на несколько ярдов. Никто на земле не мог прочитать эти буквы, но Шеватас содрогнулся от смутных догадок, которые они навевали. Дело в том, что вор принадлежал к очень древней расе, чьи мифы уходили в такую седую древность, которая и не снилась современным племенам.
Шеватас был жилистым и гибким, как и подобает самому известному из всех воров Заморы. Свою круглую голову красивой и правильной формы он брил наголо, а из одежды на нем была лишь алая атласная набедренная повязка. Как и все представители его народа, он был очень смуглым, и на узком лице с резкими хищными чертами выделялись пронзительные черные глаза. Пальцы у него были длинными, тонкими и нервными, как крылья мотылька. На шитом золотом поясе висел в ножнах тисненой кожи короткий и узкий меч, эфес которого украшали драгоценные камни. Шеватас обращался с оружием с явной и преувеличенной осторожностью. Создавалось впечатление, что прикосновения ножен к обнаженной коже бедра заставляли его вздрагивать. Впрочем, на то у него были веские причины.
Таким был Шеватас, первый среди воров, чье имя с благоговейным трепетом произносили в притонах Болота и мрачных катакомбах под храмом Бела – бога, которого вот уже добрую тысячу лет прославляли и воспевали мифы и предания. Но сейчас, когда он стоял перед куполом из слоновой кости в Кутчемесе, сердце его глодал страх. Старинная постройка одним своим видом внушала сверхъестественный ужас. Три тысячи лет ее жгло безжалостное солнце и терзали ветра, но золото и слоновая кость по-прежнему сияли так же ярко, как и в тот день, когда неведомые руки возвели ее на берегу безымянной реки.
Словом, аура древних развалин была зловещей и сверхъестественной. Да и сама пустыня, раскинувшаяся к юго-востоку от границ Шема, считалась таинственной и загадочной. Шеватас знал, что в нескольких днях караванного пути на верблюдах к юго-западу отсюда течет великая река Стикс, совершая поворот под прямым углом к своему прежнему руслу, после чего направляется строго на запад, впадая в далекое море. В точке ее поворота и начинались земли Стигии, смуглой владычицы Юга, просторы которой, омываемые великой рекой, брали начало прямо из песков пустыни.
На востоке, как помнил Шеватас, пустыня сменялась степью, которая тянулась до самого гирканского королевства Туран, с варварской роскошью вставшего на берегах огромного внутреннего моря. В семи днях пути на север пустыня переходила в гряду голых и неприветливых холмов, за которыми начиналось плодородное нагорье Котха, самого южного государства хайборийской расы. На западе пески пустыни постепенно сменялись луговыми угодьями Шема, тянувшимися вплоть до самого океана.
Шеватас прекрасно знал все вышеперечисленное, не придавая, впрочем, особого значения этому знанию, – так горожанин прекрасно ориентируется на улицах родного города. Он любил странствовать по миру и мародерствовать в самых дальних его королевствах. Но сейчас он колебался, стоя на пороге величайшей авантюры в своей карьере, предвкушая и страшась самой богатой добычи в своей жизни.