Приключения Конана-варвара (сборник)
Шрифт:
Натала решила, что сходит с ума, потому что никак не могла уразуметь – то ли тварь смотрит на нее снизу вверх, то ли возвышается над ней. Она затруднилась бы сказать, глядит ли отталкивающая морда чудовища из тени у ее ног или же смотрит на нее с огромной высоты. Но, если зрение не обманывало Наталу, монстр, несмотря на свою изменчивость и расплывчатость, был вполне материален, и это чувство лишь подтвердилось, когда темное щупальце скользнуло по ее телу, и она закричала от ужаса. Прикосновение не было ни холодным, ни горячим, ни грубым, ни мягким; оно не походило на все, что ей довелось испытывать ранее, и девушка вдруг ощутила такой страх и стыд, какие ей были еще незнакомы. Непристойность и похоть, таившиеся в глубинах космоса, обрушились на нее удушающей
Она закричала во весь голос, не в силах справиться со страхом и ужасом, охватившими ее, и чудовище потянулось к ней, словно желая силой оторвать от стены. А потом что-то затрещало у них над головами, и сверху на каменный пол обрушилась чья-то фигура.
3
Когда Конан развернулся и увидел, как опускается на место гобелен, а потом и услышал сдавленный крик Наталы, он с ревом врезался в стену. Отброшенный ударом, который переломал бы все кости обычному человеку, он сорвал гобелен, и перед ним предстала цельная на вид стена, без единой щелочки или зазора. Вне себя от бешенства, он уже замахнулся саблей, словно намереваясь прорубиться сквозь каменную стену, когда позади раздался звук, заставивший его резко обернуться.
Перед ним стояли несколько фигур – это были желтокожие люди в пурпурных туниках, сжимавшие в руках короткие мечи. Когда он повернулся к ним лицом, они бросились на него, издавая воинственные и негодующие вопли. Конан даже не пытался договориться с ними и решить дело миром. Разъяренный исчезновением своей любимой, варвар дал волю бушевавшему в груди бешенству.
С губ его сорвался звериный рык, когда он одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние, и первый из нападающих, чей меч отбила в сторону просвистевшая сабля, рухнул на пол, забрызгав его мозгами из рассеченного черепа. Стремительно развернувшись, Конан подставил клинок под опускавшееся в замахе запястье, и чужая рука, по-прежнему сжимающая короткий меч, взлетела в воздух, разбрасывая вокруг россыпи красных капелек. Варвар ни мгновения не оставался на месте, не тратя времени на колебания и раздумья. Отпрыгнув в сторону, он уклонился от бестолковой атаки двух желтокожих мечников, и клинок одного из них, промахнувшись по первоначальной цели, рассек грудь второму.
Подобное невезение вызвало целый хор нестройных воплей, и Конан позволил себе роскошь хрипло рассмеяться, одновременно уходя в сторону от свистнувшего меча, и нанес ответный удар, пока человек еще не успел выпрямиться. За голубоватым лезвием его клинка потянулась струя ярко-алой жидкости, и нападающий дико закричал и упал на колени с распоротым животом.
Воины Ксутала завыли, как стая обезумевших волков. Непривычные к смертельным схваткам, они перемещались неуклюже и медленно по сравнению со взбешенным варваром, за чьими движениями не успевал уследить глаз. Стальные мускулы и сноровка прирожденного бойца делали его неуязвимым. А горожане лишь бестолково суетились и мешали друг другу; они наносили удары слишком быстро или слишком поспешно, и те пропадали втуне, рассекая воздух. Конан же ни мгновения не стоял на месте; отпрыгивая, уклоняясь, ныряя и отступая, он являл собой неуловимую мишень для их мечей, в то время как его изогнутый клинок без устали пел песню смерти.
Впрочем, несмотря на все свои недостатки, мужчины Ксутала не страдали отсутствием мужества. Они кишели и роились вокруг него, крича и размахивая мечами, а в арочные проемы вбегали все новые и новые воины, разбуженные воинственными воплями и звоном стали.
По лицу Конана уже струилась кровь из небольшого пореза на виске. Он на мгновение расчистил себе место, описав широкий взмах саблей, с клинка которой срывались тяжелые капли, и быстро огляделся, ища пути к отступлению. Варвар заметил, как на одной из стен гобелен качнулся в сторону, открывая взору узкий лестничный проем. На верхней площадке стоял мужчина в богатой одежде, растерянно глядя
Тигриный прыжок позволил ему целым и невредимым прорваться сквозь частокол мечей, и он рванулся к лестнице, а стая вояк, завывая и захлебываясь злобой, устремилась за ним вдогонку. У подножия мраморной лестницы его встретили трое мужчин, но он, не задумываясь, атаковал их всех вместе, обрушив на них сверкающую завесу стали. Последовала секундная сумятица, в которой клинки сверкали подобно молниям, падающим с небес, но потом группа распалась, и Конан прыжками понесся вверх по ступенькам. Преследующая же его орда споткнулась о три тела, неподвижно простертых у подножия. Один из мужчин лежал лицом вниз в луже собственной крови и мозгов; второй приподнялся на руках, захлебываясь кровью, которая струями била из перерезанных жил на шее; третий выл, как умирающий пес, отчаянно прижимая к груди окровавленный обрубок, бывший некогда рукой.
Когда Конан взбежал по мраморным ступеням, мужчина, стоявший на самом верху, стряхнул с себя сонное оцепенение и выхватил меч, тускло блеснувший в радиевом свете. Он ринулся на варвара, набегавшего снизу. Но, видя, что кончик чужого меча устремился ему прямо в горло, Конан пригнулся, и клинок лишь слегка задел ему кожу на спине. Киммериец выпрямился и ткнул своей саблей снизу вверх, словно мясницким ножом, вложив в удар всю силу своих могучих мускулов.
И столь ужасен был его стремительный порыв, что его не остановило даже то, что его сабля по рукоять погрузилась в живот врага. Он с разбега врезался в противника и отбросил его в сторону. Сам же Конан, не удержавшись на ногах, налетел на стену; тело же его соперника, с животом, распоротым от паха до груди, рухнуло вниз на мраморные ступеньки. Разбрасывая вокруг себя куски оторванных внутренностей, оно упало на головы мужчинам, устремившимся в погоню за Конаном, и сбило их с ног, увлекая за собой.
Конан, переводя дыхание, на мгновение прислонился к стене, со злобной радостью глядя на своих преследователей сверху вниз, а потом, с вызовом взмахнув саблей, с которой срывались тяжелые алые капли, продолжил бег вверх по лестнице.
Вбежав в комнату, в которую выходили ступеньки, он задержался на пороге лишь для того, чтобы окинуть ее взглядом и убедиться, что она пуста. Позади него толпа врагов разразилась столь яростными и негодующими воплями, что он понял, что сразил кого-то из их лидеров, возможно, самого короля этого фантастического города.
Он побежал вперед наобум, не имея никакого плана. Ему отчаянно хотелось разыскать и спасти Наталу, которой, в чем он не сомневался, срочно требуется помощь. Но, будучи не в силах оторваться от погони, в которую, кажется, устремились уже все воины Ксутала, он мог только бежать дальше, надеясь, что удача не отвернется от него, он улизнет от преследователей и найдет девушку. В путанице темных или тускло освещенных коридоров он быстро утратил всякое чувство направления и поэтому не особенно удивился, с разгона вбежав в комнату, в которую через другие двери начали вливаться его враги.
Они мстительно завыли на разные голоса и устремились к нему, а он, выругавшись с отвращением, развернулся и стремглав кинулся туда, откуда пришел. Или, по крайней мере, он думал, что направляется именно тем путем. Но вскоре, вбежав в комнату, изукрашенную лепниной и бордюром, он в полной мере осознал свою ошибку. Все комнаты, что попадались ему после того, как он взбежал вверх по лестнице, были пусты. А в этой комнате отыскался обитатель, который с криком вскочил на ноги, завидев его.
Или, точнее, обитательница. Взору Конана предстала желтокожая женщина, все одеяние которой составляли лишь многочисленные украшения. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Все это он успел разглядеть в то самое мгновение, когда она подняла руку и дернула за шелковый шнур, свисавший со стены. Пол ушел у него из-под ног, и вся его ловкость не спасла Конана от падения в темную пропасть, разверзшуюся под ним.