Приключения Морса и Крюшона
Шрифт:
– Наверняка она ожерелье с Трехглазым Петером здесь прячет! – зашептал Морс, входя в полутемное помещение – окна в спальне были плотно зашторены. – Хочет, чтобы оно все время под рукой было, чтобы не украли какие-нибудь бродяги.
– Бродяги во времени, – уточнил Крюшон, – знаю, слыхал про таких…
Морс слегка смутился и прикусил язык. Молча порылся в двух больших шкафах, проверил все в туалетном столике, заглянул под кровать и за шторы – ожерелья где с зондерлингским оракулом нигде не было. В шкатулке и ящиках лежали ожерелья: рубиновые, самшитовые, янтарные, бриллиантовые… Но жемчужного
– Может быть, она надела его в театр? – предположил Крюшон. Но Морс в ответ только яростно замотал головой и вновь принялся за поиски.
И вдруг он, мельком взглянув в большое зеркало на туалетном столике, застыл на месте как вкопанный. а потом тихо прошептал:
– Ты посмотри сюда, Крюшончик!..
Юный толстяк, у которого за каких-то неполных полчаса выработалось стойкое отвращение к зеркалам, нехотя повернул голову туда, куда указывала дрожащая от волнения рука приятеля.
– Ну, посмотрел… Ну, и что? Славу Богу, никаких монстров я там не вижу. Вижу только шкаф.
– А какие на нем ручки?!
– Серебряные.
– А на этом?! – и Морс ткнул пальцем в шкаф за своей спиной.
– Золотые…
– В зеркале стоит ДРУГОЙ ШКАФ!!! – воскликнул Морс и смело протянул руку вперед – к шкафу-отражению. Взялся за серебряную ручку, потянул ее на себя…
Дверца зазеркального шкафа открылась, и гнэльфы увидели на одной из полок шкатулку с инкрустацией. Морс открыл крышку шкатулки и вынул со дна жемчужного ожерелье.
– Вот оно! – прошептал Морс, поднимая его высоко над головой и гордо потрясая находкой. – Вот оно, Крюшончик!
Ветхая нитка, на которую были нанизаны белые с перламутровым отливом бусинки, не выдержала сильной встряски и, тихо треснув, лопнула. Жемчужины, сыграв на прощанье барабанную дробь, упали на пол и раскатились по углам и закоулкам, а некоторые даже провалились в трещины между половицами. И только одна – самая крупная жемчужина осталась лежать на полу возле ног торопыги-гнэльфа.
– Что я наделал! – побледнел Морс и опустил руку, в которой по-прежнему продолжал держать уже никому не нужную гнилую нитку. – Теперь и за десять часов нам не собрать упавших жемчужин!
– Давай соберем хотя бы те, что на виду, – предложил Крюшон и нагнулся за перламутровым шариком. – Гляди, Морсик, все бусинки укатились, а эта лежит, как приклеенная!
Гнэльфы подошли к окну и осмотрели жемчужину повнимательнее. Вроде бы, обыкновенная…
Морс решил проверить ее на просвет. Сощурив левый глаз, правым он зорко впился в перламутровый шарик, держа его в вытянутой руке в сторону окна.
– Что-то виднется… Не то мушка, не то блоха… А может быть, и просто мусоринка.
Крюшон отобрал у приятеля жемчужину и тоже посмотрел ее на просвет.
– Это – гнэльф! – сказал он уверенно. – У мух и блох по шесть ног, а у этого существа – четыре. Точнее, две ноги и две руки. Это – Трехглазый Петер!
– Ну, что: берем? – Морс достал из кармана пять монет по десять гнэльфдингов и выложил их столбиком на туалетном столике Скорпины.
– Берем! – отважно выдохнул Крюшон и бережно положил жемчужину в металлическую баночку из-под леденцов, которую он припас заранее.
– Прощаться с Глюком не станем? – спросил Морс, лукаво посмеиваясь. – Кто знает, что взбредет ему в голову после того, как он наберется свежих сил!
– Никто не знает, – согласился Крюшон, – уйдем, не прощаясь! Так гнэльфы и сделали.
Глава четырнадцатая
Луиза Бекар была действительно прекрасной певицей. Но зато госпожа Скорпина была очень плохой театралкой. Чем божественней звучал голос великой актрисы, тем скучнее становилось сидеть в отдельной ложе капризной злюкенбергской колдунье. Вся извертевшись и искрутившись, она, в конце концов, принялась откровенно зевать. А когда Луиза Бекар запела «Балладу о блудном сыне», Скорпина вспомнила о пропавшем Мерзопаксе и решила покинуть театр и вновь поискать непутевого мальчишку.
«Все-равно никто на меня не смотрит, – подумала она и полезла в сумочку за зеркальцем и губной помадой, – все уставились на эту крыску Луизку… А если кто и посмотрит, так не оценит издалека мою новую обворожительную улыбку… Кстати, ее нужно снять и наклеить другую – „доброй, заботливой мамочки“…»
Закончив заниматься макияжем, Скорпина хотела было уже подняться и выйти из ложи, как вдруг ей в голову взбрела еще одна идея: «А не посмотреть ли, где сейчас находится Мерзопакс? Вдруг он уже давно полеживает в постели, а я тут напрасно извожусь и понапрасну себя мучаю? Тогда я могла бы заглянуть в ресторан и от души еще немного повеселиться…
Правда, каждое лишнее волшебство отнимает у меня много сил, но чего не сделаешь ради дорогого сыночка!».
И злюкенбергская колдунья, склонившись над зеркальцем, произнесла заклинание:– «Флик – фляк – флюк!.. Звяк – дзынь – бум!..» Гладкая поверхность зеркала затуманилась, подернулась мелкой рябью… А когда рябь и туман исчезли, в глубине зеркальца показались комнаты дома Скорпины: сначала холл и кухня, потом комнаты первого этажа, затем второго… Грязная посуда и объедки, оставленные Глюком на кухне, не смутили хозяйку дома: Мерзопакс часто устраивал подобный погром, возвращаясь с улицы и набрасываясь на еду словно голодный волк. Но вот стопка монет на туалетном столике в ее спальне и рваная ниточка из-под ожерелья очень взволновали злюкенбергскую колдунью. «Неужели Мерзопакс похитил жемчуг?! – подумала она и схватилась левой рукой за сердце (в правой она держала чудесное волшебное зеркальце). – Но зачем тогда он оставил деньги? Платить за украденное – на это Пакси не способен, по себе знаю! Значит… Значит, это кто-то другой похитил жемчужное ожерелье!».
Скорпина вновь взглянула в зеркальце и увидела две маленьких жемчужинки возле кроватной ножки. «Ага!.. Нитка порвалась, и ожерелье рассыпалось!» – догадалась волшебница и злорадно рассмеялась, забыв о том, что все еще находится в театре. На нее зашикали соседи, и Скорпина поспешила покинуть ложу. Но выходя уже на улицу и подзывая взмахом руки свободную карету, она вдруг вздрогнула и побледнела: «Однако ведь кто-то оставил деньги на столике! Но за что?! Наверное, за жемчужину с зондерлингским оракулом! А если это так, то, значит, и сбудется его предсказание!.. Но этому не бывать, не бывать!».