Приключения очаровательного негодяя. Альмен и стрекозы
Шрифт:
Она истолковала это по-своему и ответила:
— Даже если бы мой отец был здесь, это не помешало бы тебе зайти. Он не ханжа.
Поскольку он не сразу нашелся, что сказать на это, она быстро добавила:
— Но его нет.
Альмен узнал то, что хотел знать, и искал возможность закончить разговор, не взяв на себя никаких обязательств. Но так легко отделаться ему не удалось.
— Мужчины, — сказала она, — которые на следующий день все еще тут, а через день звонят, либо нацелились на мои деньги, либо влюбились в меня. То, как ты живешь, подсказывает мне, что
Тактически было бы неправильно возражать ей. Он зашел так далеко, что пригласил ее на следующий вечер на Променад. Притом что там ситуация с его кредитом была в настоящий момент более чем напряженная.
4
— Думаю, у меня есть для тебя кое-что особенное, Джек.
Альмен раскрыл кейс и достал из него сверток, развернул вазочку со стрекозой и поставил ее на полированную столешницу.
Таннер посмотрел на вазочку, потом на Альмена, потом снова на вазочку и сказал:
— Садись.
Альмен опустился на диван и закинул ногу на ногу.
Таннер бережно взял вазочку со стола, оглядел ее со всех сторон, нежно погладил кончиками пальцев и посмотрел на Альмена.
— Галле, — сказал тот.
Таннер иронично поднял брови:
— Да что ты говоришь.
— Раньше я собирал немного и стекло, — объяснил Альмен.
Таннер посмотрел на Альмена, снова опустил взгляд на арт-объект и пробормотал:
— Раньше немного собирал стекло. Ну-ну.
В комнате снова установилась тишина. Альмен слышал медлительное тик-так, исходившее от маятниковых часов с богато инкрустированным циферблатом. Таннер закурил пошлую египетскую сигарету, чужеродный аромат которой Альмен ощутил сразу при входе в эту «ризницу».
— Сколько ты за нее хочешь? — осведомился Таннер.
— Ну… — ответил Альмен. — Я теперь уже не помню, сколько она тогда стоила…
— Двадцать тысяч. — Таннер не размышлял ни секунды.
Альмену же, напротив, требовалось время, чтобы подумать.
— Мне кажется, — сказал он наконец, — что эта сумма ниже той, которую я заплатил тогда.
— Вполне возможно. Но в этой категории коллекционных вещиц постоянно циркулируют предметы сомнительного происхождения. Есть лишь небольшая группа заядлых коллекционеров, которые покупают, не задавая вопросов.
— И кто эти коллекционеры, я предполагаю, профессиональная тайна?
— Ты предполагаешь правильно.
Если бы он помедлил, Таннер, пожалуй, немного повысил бы свое предложение. Но торговаться было настолько ниже достоинства Альмена, что он тотчас пошел на уступки.
— Я согласен, — сказал он, — это поможет мне перебраться через временное узкое место в моей платежеспособности, в противном случае ни о какой продаже не могло быть и речи.
Таннер вытянул ящик письменного стола, явно без задней стенки, и залез далеко вглубь. Его голова исчезла в ящике. Альмен услышал металлический щелчок и шлепки клавиш, и через некоторое время Таннер вынырнул, задвинул ящик и отсчитал двадцать тысячных купюр.
Альмен свернул их, как опытный карточный игрок, и небрежно сунул в нагрудный карман. Он убрал упаковку
— Если в твоей маленькой коллекции есть еще такие стрекозы, я заинтересован, — сказал он на прощанье.
Альмен остановил первое же такси.
— Сдача с тысячи у вас будет? — спросил он, удобно устроившись на заднем сиденье.
5
Альмен совершил свой объезд — как всякий раз, когда снова дорывался до денег.
Он оплатил счет на Променаде, устранил долг бармену в «Гольден-баре», зашел на чашку кофе в Венское и оплатил там незакрытые позиции, к тому же дал Джанфранко чаевые, внушающие глубокое уважение. Он посетил цветочный магазин, своего парикмахера и книжную лавку. Все это в «кадиллаке» господина Арнольда, который в заключение отвез его домой. После того, как долги были выплачены и шоферу, его вера в кредитоспособность Альмена была подкреплена еще и более чем подобающей «добавкой».
Карлос аккуратно вел учет расходов по домашнему хозяйству и амбарную книгу хранил в выдвижном ящике на кухне. Альмен сверился с ней и увидел, что задолжал Карлосу больше четырех тысяч франков. Альмен вложил две тысячных купюры между страницами. Вся сумма могла бы сократить его сальдо до опасной близости к требованию Дерига.
Альмен не собирался контактировать с ним. Теперь, когда у него есть деньги, он мог совершенно расслабленно ждать, когда Дериг объявится сам. Он предвкушал радость небрежно запустить руку во внутренний карман и выдать ему всю сумму, не удостоив даже взгляда.
Остаток дня Альмен провел, читая в своей стеклянной библиотеке. Черные тучи заволокли небо и заставили его рано включить настольную лампу.
6
В «Гольден-баре» царило приглушенное оживление, как всегда в час коктейлей. Альмен сидел за своей второй «Маргаритой» и ждал появления «Ля Жоэли», как он называл ее про себя сегодня.
Он расположился, как обычно, в дальнем конце стойки бара — там, где трое пожилых одиноких завсегдатаев искали разговора с барменом, который держал в том конце красное вино урожая две тысячи второго года. Альмен знал их и при случае обменивался с ними парой незначительных фраз.
Одного звали Келлерман, он был запущенным алкоголиком, не лишенным артистизма, врач-окулист на пенсии, вдовствующий уже больше двадцати лет.
Второго звали Кунц, он служил адвокатом в конторе, состоящей из одного человека, в ней на звонки отвечал шипящий автоответчик, а все подписи от имени нештатного консульства Республики Суринам.
Третьим был Бионди. Он владел магазином принадлежностей для игры в гольф и входил в круг Джека Таннера при ежедневных завтраках в Венском.
Альмен занял своим пальто второй барный табурет рядом с собой для Жоэли. Кунцу это, казалось, не нравилось, он то и дело переводил взгляд с пальто на Альмена, чтобы принудить его к объяснению. Но Альмен устоял перед искушением оправдаться и молчал.
Тем словоохотливее был Келлерман:
— Когда вы в последний раз мерили глазное давление?