Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)
Шрифт:
Из списка флота он был, разумеется, вычеркнут и долго укладывал мостовые в Иокогаме. Перепробовав всевозможные ремесла, чтобы не умереть с голоду, он вернулся наконец во Францию, поступив простым матросом на купеческий корабль. Озлобленный на весь мир, прожил он там, перебиваясь изо дня в день, до Франко-прусской войны.
К этому времени он обеднел до того, что поступил солдатом в батальон пеших егерей, чтобы избавиться от голодной смерти. Он сражался храбро, даже мечтал об эполетах, тем более что обстоятельства были благоприятны, и начальство готово было закрыть глаза на его прошлые грехи, как вдруг опять случилась неудача. В одной из битв он попал в плен и был отправлен в Ульм. Он бежал оттуда, проявив необычайную смелость и энергию.
На австрийской границе его, чуть живого, нашел один французский финансист и увез к себе. Неожиданного благодетеля звали граф де Жаверси. Читатель догадывается, я думаю, что этот господин был не кто иной, как глава общества кораблекрушителей.
Граф был поражен многогранными способностями Винсента, его поразительным упорством в труде, а также глубоким знанием морского дела и взял его к себе в секретари. Граф был знатоком людей и понял, что Боскарен для него находка. Он, как в книге, читал в этом сердце, истерзанном завистью, иссушенном неудовлетворенным честолюбием. Он сказал себе: «Вот человек, в котором не осталось никаких иллюзий, у которого нет никаких привязанностей, никаких предрассудков, который не остановится ни перед чем, лишь бы добиться успеха. Этот человек будет мне отличным помощником». И он посвятил Боскарена в тайну преступного общества, постепенно раскрыв перед ним все гнусные подробности. Честолюбие неудачника воспламенилось, когда он увидал перед собою целый океан мутной воды, в которой можно было ловить сколько угодно рыбы.
О счастье! Вечный горемыка и неудачник получил наконец возможность бороться с обществом, которое его не хотело знать, и утолить свои неудовлетворенные желания!
Боскарен очень скоро стал правою рукой атамана бандитов моря. Он окунулся в вихрь удовольствий парижской жизни, зажив с неслыханной роскошью, и начал сорить деньгами направо и налево. Его патрон не отказывал ему ни в чем. Из своих роскошных апартаментов они вдвоем руководили действиями сотен подчиненных, топили корабли, собирали миллионы. Сохраняя безупречную репутацию в свете, они долгое время действовали в полнейшей безопасности.
Они дошли до апофеоза своего торжества. Атаман уже подумывал передать все сложные обязанности своему помощнику и, удалившись на покой, почить на лаврах, а Боскарен мечтал о близком получении неограниченной власти, как вдруг произошла описанная нами катастрофа с «Хищником», когда капитан Флаксхан был загнан французским кораблем в пещеру безымянного атолла и погубил себя и своих сообщников, предварительно выдав преследователям компрометирующие документы. Граф де Жаверси умер, или, по крайней мере, властями было констатировано, что умер, а Боскарен моментально стушевался, скрежеща зубами от ярости. О преемственности не могло быть и речи, так как не все соучастники признали бы над собою власть Боскарена, да и безопасность требовала, чтобы ассоциация распалась хотя бы на время.
В руках бандитов моря осталась дочь Флаксхана — Мэдж. Ее жизнь была залогом повиновения отца. Воспитанная вместе с дочерью графа, молодая девушка находилась в том возрасте, когда ребенок превращается в девушку. Ее наружность произвела на Боскарена сильное впечатление, и он воспылал к ней пламенной страстью. Невозможно описать ярость, охватившую его, когда Андре потребовал выдачи мисс Мэдж. В течение нескольких лет Боскарен выслеживал покровителей девушки, опутывал целой сетью интриг, ища случая как-нибудь устранить их и снова заполучить Мэдж.
Опекуны девушки не дремали и ловко уворачивались от всех козней неутомимого врага. Боскарен, страсть которого становилась все сильней, понял наконец, что он ничего не может сделать этим неустрашимым людям, пока их независимость будет обеспечена хотя бы самым скромным состоянием. Поэтому он решил нанести им материальный ущерб, надеясь, что, разорившись, они скорее уступят. Из троих друзей состояние было только у Андре и Ламперрьера, да и то незначительное. Полные нежной заботы обо всем, что касалось Мэдж, они, как люди нежадные, довольно беспечно относились к деньгам. Сговорившись с биржевыми жуликами, Боскарен без труда устроил за несколько месяцев разорение своих противников. После нескольких банкротств денежные запасы трех друзей улетучились, причем разоренные даже и не предполагали, откуда был направлен поразивший их удар.
Но для таких людей, как они, подобная катастрофа ничего не значила. Они сразу же принялись думать о том, как бы собрать новое состояние для их приемной дочери. В спекуляции они ничего не понимали, зато слыхали о девственных землях в океане, где энергичному человеку нетрудно быстро разбогатеть. И вот недолго думая они снарядились в далекий путь в неведомые страны. «Вперед! На Суматру!» — сказали они себе и уехали. К несчастью, они совершили одну ошибку: не взяли с собой Мэдж. Впрочем, разве можно было ее взять? Они опасались за нее: боялись климата, боялись болезней, боялись ядовитых гадов и хищных зверей.
Для безопасности девушки были приняты самые тщательные меры. Мэдж была поручена нежным заботам начальницы одного пансиона, достойнейшей, неподкупнейшей женщины, к тому же близкой родственницы доктора Ламперрьера. От почтенной дамы не скрыли, что она берет на себя очень важное и ответственное поручение, но это ее не напугало. Наконец наших героев успокаивало еще то обстоятельство, что их непримиримый враг давно не подавал признаков жизни.
И вдруг неожиданная весть!
Страсть не отняла у Боскарена способности мыслить и не ослабила его энергии. Лишенный тайной власти, он не сложил оружия. Однажды он долго сидел над картой полушарий и изучал ее, размышляя, соображая, обдумывая. От японских островов, театра его первых неудачных подвигов, взгляд его обратился на индо-малайский архипелаг, пестревший большими и малыми пятнами, на которых стояли слова: Суматра, Ява. Целебес. Филиппинские острова, Борнео.
— Почему не попробовать? — сказал он сам себе. — Здесь живет дикое племя, не охваченное цивилизацией, да и вряд ли цивилизации удастся когда-нибудь его обуздать. Свирепые малайцы, неукротимые мусульмане, алчные китайцы — все они торгуют, грабят, убивают, живут и умирают без всякой пользы, повинуясь только слепой судьбе. Для них разбой и воровство — такое же естественное занятие, как для наших крестьян — хлебопашество. Если бы появился среди них человек, который сумел взять их в руки, дисциплинировать, направить к одной общей цели, то из этой помеси образовалось бы настоящее государство. С ним можно было бы вернуть времена бандитов моря и незримо властвовать на Индийском архипелаге… Я в состоянии это осуществить. Да. В Европе я только миллионер. Там я буду королем, императором — чем угодно, даже властителем индо-малайских островов. Дело не в названии. Название можно будет придумать потом. Пусть я буду хоть султаном Борнео с верховной властью над соседними островами… А она будет моей султаншей. Неужели Мэдж устоит против подобного сана? Разумеется, нет! На свете не найдется ни одной женщины, которая не соблазнилась бы короной. Наконец, я обольщу ее ум, я увлеку ее мыслью о насаждении прогресса в варварской земле, о возрождении диких… Боже мой! Я задыхаюсь! Я сойду с ума!.. Черт знает что со мной делается при одной мысли, как это все будет хорошо… Но пока довольно. Посмотрим, что будет дальше.
Ассоциация бандитов моря имела многочисленные ответвления, ее представителей можно было обнаружить и среди жителей индо-малайского архипелага, этих неисправимых природных пиратов. Сообщники кораблекрушителей, хотя и поняли, что вождь их куда-то девался, не прекратили своих разбойничьих подвигов, продолжая совершать их на свой страх и риск. Но все было не то, что прежде: опасности увеличивались; бандитам не хватало удачи и ловкости того изворотливого человека, который прежде руководил ими. Правда, в их руки попадалась иногда богатая добыча, но часто случались и страшные неудачи. Запасная касса, служившая для пополнения убытков от неудач, была закрыта. Любезность консульских агентов куда-то улетучилась, кредит пропал, купцы перестали отпускать в долг товары и оружие, неоткуда стало получать точнейшие сведения о грузах и рейдах купеческих кораблей. Бандитам приходилось действовать на ощупь и получать ударов больше, чем наносить.