Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов
Шрифт:
— Вам это не нравится?
— Нет, ничего… Но…
— Понимаю. Если я не англичанин, со мной можно не стесняться. Королева британская не позволяет беспокоить своих подданных, а французского представительства в Бирме нет. Но вы, сударь-министр, хвост-то все-таки не очень распускайте. За меня будет кому заступиться. Ведь я приехал сюда на военном корабле.
— Правду ли вы говорите, иностранец? — удивился министр, испугавшись слов «на военном корабле».
— Вы скоро узнаете о нем. Попробуйте тронуть хоть один волос на моей голове.
— Зачем вы убили белого слона? — горестно воскликнул министр.
— Что такое белый слон? Не все ли равно, какой цвет? Я его убил потому, что мы оба умирали с голоду — я и мальчик. Но все равно вам заплатят за вашу животину, не бойтесь.
— За священного слона нельзя взять никакой платы.
— Не хотите деньгами — получите пулями и картечью.
Министр окончательно испугался и не знал, что ему делать. С одной стороны — рискуешь навлечь на страну репрессии, за которые сам же потом ответишь; с другой — француз совершил тяжкое преступление, кощунство. Оставлять это безнаказанным нельзя. Нужно представить его императору, пусть тот решает сам. Может быть, согласится взять хороший выкуп.
Министр, боох и пунги посовещались, боох объявил Фрике, что его доставят в Мандалай.
Пришлось покориться.
Парижанина сытно накормили и поместили в гауде самого министра. Ясу поручили бооху. Караван тронулся.
У пристани погрузились на плоты. Гребцы осыпали убийцу Схен-Мхенга бранью и оскорблениями. Флотилия отчалила.
Вдруг молодой человек вскрикнул и хотел броситься с плота в воду, но десяток рук удержали его.
На его крик отозвался с берега гневный голос:
— Гром и молния! Я так и думал! Это Фрике, его взяли и везут!
На берегу виднелись два всадника на взмыленных конях — европеец и негр. Парижанин узнал Андре и сенегальца.
— Месье Андре, — кричал он, — меня везут в Мандалай за то, что я убил белого слона. Меня обвиняют в страшном преступлении.
— Ах! Вот как!.. — насмешливо отвечал Бреванн. — Не робей, мой мальчик. Старайся протянуть время, угрожай, хвастай… даже обратись за поддержкой к англичанам. Я поскачу к шлюпке, потом на всех парах помчусь на «Антилопу» и освобожу тебя, хотя бы пришлось для этого сжечь город. Не робей!
— Берегитесь, месье Андре. В вас хотят стрелять.
— Где им! — презрительно отозвался тот и пустил коня вскачь.
Сенегалец поспешил за ним.
Оба скрылись в густой чаще панданусов.
— Кто этот человек? — спросил у парижанина министр, стараясь скрыть свое беспокойство.
— Человек, который серого слона не убивал, но в которого вы собирались выстрелить за то, что он со мной говорил.
— Никто не стрелял.
— Не успели — вот почему. Но вы за это покушение поплатитесь.
— Вы решительно не хотите сказать, кто этот путешественник?
— Отчего же не сказать, раз это доставит вам удовольствие?.. Начальник французских морских сил в Рангуне, и вы о нем скоро услышите…
ГЛАВА XIV
Сигналы без ответа. Следы Фрике. — Едкий сок моха. — Тигр и его шкура. — Встреча с четырьмя охотниками. — Бирманские лошади. — Андре и сенегалец из пехотинцев превращаются в кавалеристов. — Аргумент, на который не возразишь. — Цель оправдывает средства. — Слишком поздно. — Возвращение. — Уплата долга. — Великодушие. — Шлюпка. — К английской границе. — Топка дровами и спиртом. — На всех парах.
Пока Фрике гонялся за калао, Андре оставался на шлюпке. Через два часа он начал беспокоиться.
Сигналы, которые парижанин подавал ружьем, не долетали до его слуха, выстрелы замирали в лесу.
Прошло три часа, четыре. Беспокойство Бреванна перешло в тревогу.
Наступила ночь. Андре решил, что с другом случилось нечто непредвиденное. Скорее всего, он заблудился. Завтра надо непременно начать поиски.
Он тоже сделал два выстрела. Ответа не было. Тогда велел открыть пальбу всему экипажу. И это ни к чему не привело.
Развели пары, дали резкий протяжный свисток. Выстрелили из картечницы. Ее характерные крикливо-трескучие выстрелы, как она начинает метать ураганом свои пули, слышны издалека. Всю ночь до рассвета подавали сигналы, без результата.
На другой день утром Андре с Сами и сенегальцем пошел на поиски, вооружившись как следует и взяв съестных припасов на два дня.
Определив по компасу положение шлюпки, сориентировался, отыскал следы Фрике и углубился в лес.
Следы обутого в тяжелые кованые сапоги парижанина ясно отпечатались на мху. Из них сочился едкий сок, окрашивая в темный цвет, вот почему они были видны так отчетливо.
Дорогой Андре старательно отмечал путь, так что теперь по нему мог пройти и вернуться назад даже ребенок.
Так дошли до места, где был убит калао. Андре обнаружил войлочный пыж восьмого калибра.
Калао завлекали Фрике на восток. Бреванн догадался:
— Сумасшедший мальчишка погнался за другой птицей. Хотел принести пару.
Охотник взглянул на компас, направление почти не изменилось. Они шли еще довольно долго.
— Куда это его понесло? — пробормотал Андре.
— Сударь, — сказал Сами, — господин Фрике заплутал. Взгляните на компас. Он кружил.
— Да, это так, — подтвердил негр.
Бреванн сверился с компасом.
— А ведь верно. Но как же он не нашел собственных следов? Ведь мы же видим их ясно.
— Сок, вытекающий из мха, делает их темными не сразу, а через несколько часов, — объяснил Сами.
— Ты прав… Однако он кружит все сильнее. Понял, что заблудился, и ищет солнце. Для того и устремился к этой поляне… Это что такое?
— Тигр! — вскричал Сами. — Сударь, это тигр без шкуры.
— И убитый дробью. Молодчина Фрике!