Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов
Шрифт:
— Все шло как по маслу, и вдруг это непонятное исчезновение! Не нравится мне это. У меня какое-то предчувствие. Тем более что и наш полковник расстроен. Его смутили следы иноходца. Что бы это значило? Своей биографии он нам не рассказывал, но нетрудно догадаться, что у него было в жизни по крайней мере девятьсот девяносто девять приключений… Однако трава становится все выше и почти совсем закрывает мою лошадь, волнуясь от ветра, точно море…
Вдруг лошадь заржала.
— Ты поешь? Что это тебе вдруг вздумалось? Дичь почуяла или, быть может, других охотников? Как я глуп! Если бы они были поблизости, над травой возвышались хотя бы всадники. Что она ржет, в самом деле?
Юноша бросил поводья и хотел взять винтовку, но не успел: лошадь его вдруг упала, он вместе с ней, через ее голову, и растянулся на траве.
— Гром и молния! — вскричал он в бешенстве, стараясь встать, но почувствовал, что сзади его схватили чьи-то грубые руки и крепко держат.
Невысокий и тщедушный с виду Фрике был чрезвычайно силен. Одним движением стряхнул руки нападавшего. Быстро выпрямившись, увидел перед собой индейца и двинул ему кулаком по лицу.
— Вот тебе, старая обезьяна!
Дикарь упал. Но парижанина обхватили сзади две другие руки и крепко сомкнулись на его груди. Третий враг выскочил из травы и занял место упавшего.
Лишившись оружия, Фрике нагнулся, схватил зубами большой палец державшего его индейца и раздавил его, как щипцами.
Тот взвыл от боли и выпустил добычу. Третьего нападавшего юноша свалил ударом ноги в живот.
— Западня!.. Ловушка!.. Что вам надо? Вы, должно быть, ошиблись, принимаете меня за другого. Прочь, или я вас уничтожу.
Фрике бросился к лежавшей в траве лошади. Но та вскочила и в безумном испуге убежала.
— Хорош же я теперь, — сказал он.
Между тем индейцы оправились и с хриплым коротким криком бросились на парижанина. Тот отступил на два шага и приготовился отразить удар. Борьба была не безнадежна, тем более что враги не пускали в дело ни топора, ни ножа, которыми были вооружены. Очевидно, хотели взять Фрике живым.
Вдруг позади него что-то прошуршало. Он обернулся и увидел длинный ремень, который скользнул по траве и быстро скрылся, влекомый невидимой рукой. Очевидно, то было лассо, которым повалили лошадь. Индейцы несколько секунд стояли в нерешительности. В траве послышался крик.
Молодой человек хотел броситься вперед, но почувствовал себя крепко стиснутым на уровне локтей. Руками шевелить он больше не мог — попался в лассо, стянувшее его мертвой петлей.
Индейцы подошли, молча связали по рукам и ногам, завязали рот ремнем из бизоньей кожи. Пленник тем временем рассматривал их не столько с тревогой, сколько с любопытством.
Оборванцы в европейских лохмотьях, как те индейцы, что Фрике уже видел в прерии. Лица выкрашены в красную краску — знак войны.
Раздался новый сигнал. Зашуршала и раздвинулась трава, показались четыре великолепных мустанга. Они примчались с четырех разных сторон и остановились, чутко принюхиваясь — они чуяли чужих, «слышали» их запах.
Юношу взвалили на одну из лошадей, как мешок, и крепко привязали, индейцы вскочили в седла и поскакали, очевидно, знакомой дорогой.
Но почему Фрике подвергся нападению? Кто были эти люди? Между индейцами и белыми заключен мир. Почему они напали? Очевидно, это какие-то разбойники.
Парижанин вспомнил слова полковника Билла, что он видел след иноходца, его пожелание избежать встречи с владельцем этого коня. Тут была какая-то тайна, известная ему одному.
Очень скоро, впрочем, она стала известна и юноше.
Скачка продолжалась часа три, затем всадники остановились у довольно широкой реки, делавшей в этом месте большую круглую петлю. Они сошли с коней, развязали пленника, освободили его рот и дали есть, сами сели на землю в стороне, как будто даже и не обращая на него внимания.
К своему глубокому удивлению, молодой человек насчитал вокруг шестьдесят краснокожих, с раскрашенными лицами и вооруженных с ног до головы. По их размалеванным маскам невозможно было понять, как они намереваются поступить с добычей. Лошадей они отпустили в траву, но не расседлали. Очевидно, то была лишь непродолжительная остановка.
Вдруг эти бесстрастные люди разом испустили радостный крик. Послышался лошадиный топот, появился отряд человек двенадцать.
Они везли еще двух пленников в европейской одежде.
Один был Андре. Другой — полковник Билл.
— Негодяи! — вскричал молодой человек при виде связанного друга. — Да с вас мало шкуру содрать за это!
— Фрике! И ты здесь! — воскликнул Андре.
— Ничего, месье Андре, мы и не такое видали. Перемелется — мука будет. Выкрутимся!
Американец молчал и с тревогой оглядывал тесные ряды индейцев, в свою очередь пристально и злобно уставившихся на него.
Вдруг он побледнел и невольно вздрогнул. Один из воинов медленно направлялся к нему.
У этого индейца, не в пример остальным, на голове была меховая шапка с длинным хвостом, падавшим на плечи. Он нахлобучил ее на лоб и на уши.
В двух шагах от ковбоя человек остановился, долго глядел на него с невыразимой ненавистью, потом проговорил по-английски хриплым от злобы голосом:
— Белый охотник за скальпами узнает свою жертву?
Полковник Билл растерянно глядел на индейца и молчал.
Тот сдернул шапку и обнажил неприятный, абсолютно голый череп, покрытый розовой кожей, без единого волоска.
— Кровавый Череп! — сдавленным голосом проговорил ковбой.
ГЛАВА XII
Янки и индейцы. — Колорадская война. — Сиу, чейенны и аррапагу. — Союз против общего врага. — Партизанская война. — Резня в Сэнд-Крике. — Что творили американцы. — Белые охотники за скальпами. — Три года борьбы. — Первая встреча полковника Билла с Кровавым Черепом. — Жестокие расправы. — Мир с пятью племенами Юга. — Два непримиримых врага. — В отместку за сэнд-крикскую резню. — Ненависть.