Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов
Шрифт:
Юноша дал себя связать и с помощью воина влез на лошадь.
— Все же и это плюс, — рассуждал он. — А потом увидим… Эй, нет, стойте! Так нельзя! Для месье Андре извольте сделать то же, что и для меня, иначе я не согласен.
Индейцы не понимали. Бедовый парижанин поднатужился — и ремни, которыми он был связан, лопнули как простые бечевки. Быстро спрыгнув на землю, он схватил у одного воина висевший сбоку нож для скальпов и в один миг перерезал ремни, сковывавшие друга.
Дикари были ошеломлены.
Молодой человек спокойно взял нож за острие и с самым любезным видом подал владельцу, говоря:
— Вот вам, душенька, ваш ланцет. У меня и в мыслях не было употреблять его во зло. Я только хочу, чтобы с месье Андре, который стоит дюжины таких, как я, вы обращались не хуже, чем со мной. Только и всего. Поняли?
Индейцы опять заволновались и ударились в бесконечный спор. Им вовсе не улыбалось исполнять требование пленника.
— Как угодно, только тогда вяжите и меня. Правда, он не устраивал перед вами акробатического представления, но я старался и за него, и за себя. Если награждать, то обоих. Я сказал.
Индейцы не поняли слов, но уловили смысл происходящего. Догадались, что Фрике желает остаться связанным, если не будет освобожден от пут его друг. Это еще больше расположило их в пользу молодого человека.
В сущности, любая попытка убежать была обречена. Поэтому дикари согласились развязать Андре ноги, оставив связанными руки. Но на этот раз друзей скрутили крепче прежнего.
Отряд наконец выступил, задержавшись из-за этого происшествия почти на полчаса.
Двигались сначала в северном направлении, мимо цепи так называемых Теземенских озер, потом свернули на запад к озеру Калиспелм и, проведя в дороге весь остаток дня и всю ночь, на рассвете прибыли в долину, по которой в живописном беспорядке были разбросаны хижины из бизоньих шкур.
Послышалось яростное рычание, к ним кинулась стая собак весьма злобного вида.
«Друзья человека» почти совсем не ласкались к своим хозяевам, зато на пленников оскалили острые белые клыки.
Индейские собаки действительно не ласковы со своими хозяевами. Во-первых, потому что те дурно с ними обращаются, равно как, впрочем, и с лошадьми, и с женами, ну и потому, что в голодные времена собак убивают и едят.
Собачий лай и вой перебудил обитателей хижин.
Индейская хижина, или вигвам, стоит хотя бы краткого описания.
В землю втыкаются жерди длиной пять-шесть метров, вверху они соединяются в одной точке. На этот остов натягиваются бизоньи шкуры или холст. Наверху оставляют отверстие, чтобы выходил дым.
Войти в нее можно только ползком. «Дверь» занавешивается прибитой сверху гвоздями бобровой шкурой или просто холстиной.
В этом неудобном жилье постоянно горит в очаге огонь, вокруг огня разложена кухонная утварь, всегда идеально грязная — котлы, чугуны, горшки и прочее. Меблирован вигвам бизоньими шкурами, которые служат и постелями, и одеялами. Одежда — грязная, рваная — развешена по жердям на гвоздях вместе с копчеными бизоньими тушами и сыромятными ремнями. Прибавьте к этому деревянные сундуки с более ценной рухлядью и вещами, присоедините невыносимый аромат — и вот вам жилище, где ютится обыкновенно с полдюжины индейских душ обоего пола.
«Двери» всех хижин приоткрылись, показались кирпичного цвета лица с черными глазами. Отвратительные старухи, настоящие мегеры, злобно растягивали до ушей беззубые рты и визжали как гиены, перекрывая временами собачий лай. Потом из вигвамов вылезли дети, обезумевшие от ненависти к белым женщины и, наконец, люди солидные, считавшие ниже своего достоинства открыто выражать чувства.
Хотя кони устали, воины не могли отказать себе в удовольствии покрасоваться перед собратьями. При пленных остались только Кровавый Череп и старик с очень странным именем — Тот-кто-видел-Великого-Отца.
После оживленного спора, причем старик был вынужден в чем-то уступить, последний помог Фрике и Андре слезть с лошадей, а Кровавый Череп снял полковника Билла, как тюк. Видя, что тот почти без сознания, несколько раз кольнул его ножом в ладони, дабы привести в чувство. Ковбой открыл глаза, вздохнул глубоко-глубоко и устремил на врага блуждающий взгляд.
Тот-кто-видел-Великого-Отца объяснил пленникам, что они вместе с американцем будут жить в хижине Кровавого Черепа, пока совет вождей не решит их участи. Старик очень хотел взять их к себе, но Кровавый Череп не согласился. Единственное, чего он добился, — пищу им будет доставлять его жена. Мать Троих Силачей, потому что он не доверяет своему мстительному товарищу.
Друзья поблагодарили старика и пошли за Кровавым Черепом, сопровождаемые кричащими ребятишками, орущими женщинами и лающими собаками. Женщины, кроме того, грозили пленникам кулаками, а псы свирепо скалили зубы.
Полковник не мог двигаться. Ноги распухли, отказывались служить. Кровавый Череп, желая сохранить врага для предстоящих пыток, сам растер ему больные члены и в конце концов понес его на руках. Ненависть исполнила долг любви!
Пленники дошли до хижины вождя и поспешно скрылись в ней от шума и гама. И хотя ко многому привыкли за время скитаний, невольно вскрикнули от отвращения — такая грязь и зловоние царили здесь. Индеец вошел, положил полковника на бизонью шкуру и присел рядом, замерев, словно изваяние.
Дым, копоть, вонь полусгнившего мяса вызывали тошноту.
— Ф-фу!.. По-моему, это начало пыток. Вот омерзительное логовище! — сказал Фрике.
И он по-английски обратился к хозяину, который продолжал глядеть на полковника с утоленной ненавистью.
— Послушайте, гражданин, вы ведь говорите немного по-английски. Неужели нельзя приоткрыть немного дверь? Очень у вас тут душно.
Кровавый Череп нехотя отвел взгляд от ковбоя и важно ответил:
— Железная Рука — человек молодой, но великий воин. Он может поступить, как ему угодно.
— Железная Рука?.. Это что такое?.. Ах да, вспомнил: мое индейское прозвище. Спасибо, почтеннейший. Я воспользуюсь разрешением и проветрю немного хижину. Здравствуй, ветерок, добро пожаловать! Что же вы, месье Андре? Говорю все только я один. Примите и вы участие в беседе.