Приключения соломенной вдовы
Шрифт:
Оказавшись одна, снова заколебалась, — что делаю? Решение пожалеть мальчика, обрадовать маму, пришло спонтанно, — увидела умаляющие глаза и сдалась. Видно, помимо здравого смысла двигали материнские чувства. Влад пересел в мой БМВ, я сунула в щель замка карточку, ворота открылись, и мы въехала во двор. Из сторожки вышел дежурный охранник, узнал и пожелал спокойной ночи. От сплетен и пересудов на Рублевке никто не застрахован, всё знают про всех, но что творится за стенами моего дома, в последнее время не обсуждалось. Не поняла, видел ли охранник Влада, впрочем, значения не имеет. Персонал, работающий в доме, умеет не задавать вопросов и держать язык за
Мы въехали в гараж и оттуда, не выходя во двор, поднялись в дом. Влад молчал, ни спасибо, ни комплиментов не услышала. Провела его в бывшую Кириллову комнату, к стационарному компьютеру, включила, нашла музыкальный архив, дала ручку и бумагу.
— Выпиши номера и время, интересующих произведений. Пока поищу чистые диски.
Он сел просматривать архив, а я открыла бар, кроме бутылки коньяка "Хеннесси VS", — ничего, пришлось пойти к себе, спиной чувствуя его взгляд. Мысли скакали в голове, зачем привела? "Начнет приставать — не устою! А потом? Если действительно влюбился, будет преследовать"? Тот час же пришла предательская мысль. Физиология требует мужчины. Вспомнила, с какой завистью и вожделением слушала приятельниц, делившихся впечатлениями от секса с мальчиками. Последний раз была с Михаилом две недели назад, в его приезд из Лондона. После изредка баловала себя в ванной фингерингом, но это не решало проблемы. В конце концов, после сомнений, решила, как часто поступала. "Пусть будет, что будет. Жизнь слишком коротка, чтобы откладывать подвернувшееся удовольствие. Сама инициативы не проявлю".
Чтобы не спускаться на первый этаж и не будить Дашу, воспользовалась тем, что нашла у себя в баре. Открытую бутылку Мартини, лимонный сок, минералку, яблоко и на подносе все принесла в комнату Кирилла. Стол с компьютером достаточно велик, оставалось место, чтобы все поставить.
— Выбрал, что перепишем? — спросила, возвратившись.
— Не знаю. Глаза разбегаются! Большинство вещей слышал еще в детстве и люблю до сих пор. Не решусь на чем остановиться. Все бы переписать!
— На все, милый, ночи и еще целого дня не хватит — сказала, протягивая ему чистый диск.
Он повертел его в руках, вставил в записывающее устройство.
— Лена, можно я буду называть вас без отчества? Вы слишком молоды.
— Не при людях.
— Давайте выберем вместе, самые популярные. Чтобы уложиться в восемьдесят минут.
— Ладно, уж, включай все подряд. Возьми только с мамы слово, никому не давать переписывать. — Я отодвинула его от компьютера, включила программу Nero, настроила запись. — Пусть пишется, сколько поместится, а закончится, возьмем другой диск.
— Спасибо! Расцеловал бы за подарок! — он повернулся, пожал, надолго задержав, руку. — Спасибо, Лена. Знал, сердце у тебя доброе, не откажешь моей маме.
"Маме или тебе? Быстр ты, — подумала. Разрешила без отчества, так перешел и на "ты". Вслух спросила:
— Мы перешли на "ты"? На брудершафт, помнится, не пили.
— Можно выпить, — он показал на бутылку Мартини. — Принесла для чего, тем более открытую бутылку. Налить? — встал, бесцеремонно, разлил по бокалам. — О, ты и лед принесла! Положить кубик? — Я кивнула. Он положил в бокалы по кубику, протянул один мне. — Чокнемся, как алкоголики, и выпьем на брудершафт.
— Насколько я помню, мартини не пьют на брудершафт.
— Если ничего другого, можно и мартини, поехали!
Я подняла свой бокал, не собираясь чокаться и целоваться. Он понял и силой повернул, притянул мою руку с бокалом к своим губам, свой бокал просунул во внутрь и он оказался у моих губ.
— Пришел переписать музыку или охмурять меня? Бесполезно.
— А можно?
— По-моему, весь вечер это делаешь.
— За нашу дружбу! — он силой прижал бокал к моим губам, и я решилась забыть условности, отдаться на волю чувств. Они тянули к Владику. Потеряла рассудок. Он жадно припал к моим губам, и я ответила. Поцелуй затянулся. Пришедшую внезапно мысль — что будет дальше, отогнала. Мальчик умел целоваться, я тоже. Удовольствие, какого давно не получала. "Могу раз в жизни устроить себе праздник непослушания, превратиться в беззаботную школьницу"! Наконец он отпрянул и позволил говорить.
— Умеешь целоваться, — вымолвила я, набрав воздуха.
— В жизни еще ни разу так не целовался.
Компьютер щелкнул и диск выскочил. Первая запись закончилась. Я встала и подошла к компьютеру.
— Проверим сколько записалось.
Мы вставили диск обратно, в ускоренном режиме прокрутили до конца, отметили последнюю песню, и я принесла новый диск.
— Отдам чистые диски. Не надеялся уговорить тебя и не захватил, — признался Влад.
Едва я нажала "запись" и повернулась, как оказалась в его объятиях. Мальчишка оказался очень сильным. Не могла вырваться, а он бешено искал и целовал губы, лицо, глаза, шею. Я таяла. Волна воздушной легкости обволакивала, не оставляла сил сопротивляться.
— Я люблю тебя, как никого в жизни, — шептали его губы. — Ты женщина моей мечты!
Сколько раз я слышала эту фразу! От такого юного красавца впервые. Все с ним впервые, или давно забытое. Возвратилась в юность к своему первому возлюбленному Ване Хворостову. Только теперь со мной не Ваня, а мальчишка совсем из другой жизни и другого времени. В эти секунды верила, что подобного блаженства не испытывала в жизни.
Вдруг он схватил меня под коленки, другой рукой за шею и поднял.
— Отпусти, немедленно! — взмолилась я.
Он не уловил в моем голосе строгости и молча отнес на Кириллову кровать, положил и принялся раздевать. Я сопротивлялась, стараясь, не шуметь, не разбудить внизу Дашу с мужем, шептала.
— Не надо, Владик, я не готова! Отпусти, пожалуйста! Позову охранника!
— Не позовешь, я не насильник! Я люблю тебя.
В эту секунду любит, верила я. "Возможно, еще какое-то время будет любить. Нужно быть железной, чтобы устоять перед юным пылким влюбленным. Не железная, и сердце у меня не камень". Тем временем он расстегнул на спине кнопки платья, пуговички на рукавах и пытался снять его. Поднять подол и стащить через голову, как делала я, не догадался, или не решился, платье трещало. Вспомнила, стоит оно две тысячи баксов, а надевала два раза. Решительно стукнула его по рукам.
— Не умеешь раздевать женщину, не лезь! Позволь, поднимусь.
Приложив остаток сил, я вырвалась и встала. Посмотрела, как идет запись в компьютере, и, ничего не говоря, пошла в свою комнату. Влад бросился за мной.
У меня в комнате, оглядевшись, спросил:
— Твоя спальня?
— Моя!
— Мне здесь больше нравится. — Подошел, обнял, силой посадил и принялся целовать, а руками продолжил попытки снять платье.
Сопротивлялась всё слабее, уже больше для порядка. Желание разжигалось с каждой секундой, понимала, чего оба хотим, произойдет. Какой смысл оттягивать, терять время. И я решилась.