Приключения в Красном море. Книга 2(Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс)
Шрифт:
— Они уже прошли, — говорит Джебели. — Я заметил следы и вдобавок мне удалось найти еще теплый помет — значит, они были здесь всего полчаса назад. Нужно, чтобы проводник как можно скорее предупредил, что мы здесь. Мы должны все закончить до возвращения патруля.
Бедуин, которому земля придает уверенность, исчезает в темноте.
Джебели прячется в расщелине скалы и следит оттуда за дорогой, не выпуская изо рта свою извечную сигарету. Он подаст нам знак, если все будет спокойно, тем же способом, сложив руки рупором таким образом, чтобы огонек зажженной сигареты был виден издалека только с одной стороны.
Мы возвращаемся на судно за товаром. Через полчаса первая партия груза доставляется на берег. Четырнадцать тюков связаны по два,
Удалившись на безопасное расстояние от дороги, мы кладем тюки на землю и ждем бедуина, отправившегося за погонщиками верблюдов. Ожидание затягивается, и я начинаю нервничать.
— Ерунда, — успокаивает меня Джебели. — Видимо, верблюды стоят довольно далеко отсюда, и наш человек еще не успел до них добраться. Но давайте не будем терять времени. Нужно как можно быстрее перенести сюда оставшийся товар. Так будет спокойнее ждать.
Мы совершаем второй рейд. Один из матросов с юнгой отправляются в ялике на судно, а мы остаемся ждать на берегу. По моим расчетам, весь рейд займет около четверти часа. А что, если к моменту возвращения лодки здесь появится патруль? Мои нервы напряжены до предела, каждую секунду мне мерещится грозная фигура охранника на верблюде, и безобидные телефонные столбы кажутся зловещими. Я сгораю от нетерпения, а лодка все не возвращается. Джебели сидит возле меня на корточках и, глубоко затягиваясь, раскуривает новую сигарету. Мы надежно спрятаны песчаным холмиком, поросшим кустарником. Тропинка находится в десяти метрах от нас. Я поставил по бокам ее двух часовых на расстоянии тридцати метров друг от друга, и они следят за дорогой с разных сторон. В случае опасности они бросят камешек в сторону кустов, где мы сидим, так, чтобы посторонний ничего не заподозрил.
Мы продолжаем всматриваться в море, ожидая возвращения лодки. Али замечает на воде черную точку, которая медленно увеличивается в размерах. Я различаю в бинокль тюки, сложенные на борту. Слава Богу!
Мы уже собираемся выйти ей навстречу, как вдруг где-то рядом раздается тихий звук упавшего камешка. Следом за ним катится другой — видимо, часовой опасается, что мы сразу не услышим сигнал. Джебели мигом тушит сигарету, и мы замираем, затаив дыхание. Проклятая лодка кажется мне такой огромной, что заслоняет все пространство. Неужели они не видят, что потухший огонек сигареты говорит об опасности? Лодка продолжает неумолимо приближаться. Глухой шум камешков, отскакивающих от копыт, говорит о приближении всадников. Я различаю в бинокль две фигуры на неспешно шагающих верблюдах, через седла перекинуты карабины.
Между тем лодка замирает, почуяв опасность. Но, вместо того чтобы оставаться носом к берегу, она медленно разворачивается во всю длину, выставляя себя на обозрение. Все кончено, мы погибли…
Верблюды проходят всего лишь в пятнадцати метрах от нас. Я слышу, как всадники щелкают языками, подгоняя животных. Пирога снова поворачивается перпендикулярно берегу и превращается в бесформенную точку.
Всадники переходят на рысь и быстро исчезают в темноте. Снова воцаряется тишина.
— Нам повезло, — говорю я Джебели. — Лодка чудом осталась незамеченной.
— Нет! — отвечает Джебели. — Думаю, что они ее видели, но испугались засады и потому прибавили шаг. Когда охранники одни, они неопасны. Но теперь нужно поторопиться, так как они сообщат о том, что видели, первому же посту, и еще до рассвета сюда пришлют отряд.
С этими словами
Мне приходится окликнуть людей в лодке, невзирая на опасность. Я тихо зову их, наклонившись над водой и сложив руки рупором — таким образом звук разносится дальше, то ли из-за хорошей проводимости воды, то ли из-за эластичности ее поверхности. Но мне некогда сейчас раздумывать о законах акустики, и я просто подражаю рыбакам. Но люди в лодке, видимо, меня не слышат. Что ж, будь что будет… Я кричу во все горло. Наконец лодка появляется, и мы набрасываемся на тюки, вымещая на них всю свою ярость от долгого ожидания. Груз перенесен в небольшой овраг у подножия холма. Но наш бедуин все еще не появился. Скоро совсем рассветет. Утренняя звезда показалась из моря и быстро восходит на небе. Как торопится заря! Обычно она не спешит, и с каким нетерпением я ждал ее прихода в штормовые ночи!
Джебели тоже обеспокоен встречей с патрулем и отсутствием проводника. Если через час он не появится здесь с верблюдами, нам придется бросить товар и спасаться бегством.
Я проклинаю Ставро и Горгиса, столь необдуманно снарядивших меня в путь. Я бы скорее предпочел умереть, чем изменил своему слову. Я вспоминаю дворец Горгиса и замашки этого новоиспеченного богача. Он-то ничем не рискует — деньги принадлежат его клиентам — и спокойно храпит сейчас в своей постели. Ставро же только ставит свечи да предается мечтам. Вот результат моей романтической авантюры. Я решил выступить в роли контрабандиста, разыграть перед самим собой спектакль. До сих пор я действовал в одиночку и полагался только на себя, но теперь мне приходится считаться с другими. Эта ошибка будет мне дорого стоить. Но я заслуживаю наказания, ибо пренебрег главной заповедью, которая гласит, согласно арабской пословице: «Помни, что все рассчитывают на тебя, но ты не должен ни на кого полагаться». Тот, кто пренебрегает данной истиной, обвиняет всех в несправедливости и неблагодарности и ожесточается. Эта житейская мудрость, всплывшая в моей памяти, вселяет в меня силу и уверенность на пороге неминуемой беды.
Внезапно между скал бесшумно возникают какие-то сгорбленные тени с ружьями. Одна из теней отделяется от других и приближается к нам. Я узнаю знакомого бедуина. Следом за ним подходят еще двадцать его соплеменников.
Они молча взваливают на спину тюки и скрываются в овраге. Джебели тихо переговаривается с четырьмя арабами, вооруженными карабинами «Ремингтон». Первым делом он просит у них спички, истосковавшись по сигарете. Меня восхищает его спокойствие и хладнокровие: он участвует в нашем спектакле с видом скучающего зрителя. Мне сообщают, ибо я совершенно не понимаю языка этих горцев, что верблюды поджидают нас в десяти километрах отсюда. Их пришлось оставить так далеко, чтобы не вызывать подозрений усиленных патрулей. Причины удвоенной бдительности пока неизвестны. Вожак каравана хотел перенести операцию на другой день и послал одного из своих людей предупредить нас, чтобы мы его не ждали. К счастью, его повстречал на полпути наш бедуин и рассказал ему, что товар уже на берегу. Благодаря этой случайной встрече погонщики пришли к нам за грузом, оставив своих верблюдов. Они удаляются с тюками через плечо, и четыре вооруженных араба замыкают шествие.
Я вижу по решительным лицам этих грубых людей, что они готовы на все и, не задумываясь, убьют любого, кто встанет у них на пути. Они отражение нас самих — цивилизованных, воспитанных в уважении к ближнему людей, но когда нас посылают на войну, мы без зазрения совести убиваем себе подобных с ожесточением охотника, преследующего добычу. Такова суть человеческой природы, независимо от национальности и эпохи.
Теперь мне понятен испуг охранников, обратившихся в бегство при виде неизвестной лодки.