Приключения ведьмы

Ефиминюк Марина Владимировна

Его стража, усилившая после провалившегося переворота свои охранные потуги, маялась за воротами, никого не пропуская по дороге и вызывая большой переполох у соседей.

Развязка случилась позже.

Я преспокойно почивала, когда услышала странный скрип, словно открывающихся ставен, резко подняла голову и уперлась взглядом в заляпанную глиной кожаную подошву сапога. От неожиданности я завизжала и, демонстрируя не дюжую резвость, вскочила с кровати. В этот момент в окне появилась филейная часть и спина Властителя. Он неловко встал грязным

сапогом на чистую простынь, уронив горшочек с цветком и рассыпав землю по подушке. От изумления я онемела, и, хлопая ресницами, следила за Арвилем.

–Фатиа, – тихо позвала я, – ты, часом, окна не перепутал?

Я почувствовала, как у Властителя екнуло сердце от моего спокойного тихого голоса. Не долго думая, практически бесшумно он полез обратно в окно.

–Ты куда собрался? – рявкнула я, подскочила к нему и со всей силы дернула за ноги.

Арвиль мешком рухнул вниз, приложившись головой о спинку кровати. Потом с виноватым видом уселся, опустив на пол ноги, и жалобно посмотрел мне в глаза. Таким Властителя я видела в первый раз, и отчаянно надеялась, что последний.

–Что-то случилось? – осторожно поинтересовалась я.

Фатиа молчал, я тяжело вздохнула и уселась рядом на перепачканную кровать.

–Ну, скажи хоть что-нибудь! – отчаялась я.

Властитель окончательно сконфузился и выдохнул скрипучим голосом:

–Да, я рядом проходил. Дай, думаю, загляну поздороваться!

–Фатиа, – устало вздохнула я, – сейчас три часа ночи. Ты лезешь в мое окно, разбиваешь мой цветок, пугаешь меня. Как ты думаешь, я рада тебя видеть?

«Черт возьми, рада! Рада! Слышите, рада!» – пел внутренний голос, захлебываясь от восторга.

Мы надолго замолчали. Я думала о том, что, наверное, все-таки отвороты тоже лишают мужиков мозгов. Никогда бы не подумала, что Арвиль способен совершать такие глупые, ничем не объяснимые и никому ненужные поступки. Нет, мне, безусловно, приятно его внимание. Но как бы было хорошо, если бы он был в меня просто влюблен, а не околдован.

–Погода хорошая! – вдруг произнес Фатиа, когда пауза стала просто неприличной.

–Да, – тем же будничным тоном отозвалась я, – завтра, наверное, тоже будет солнце.

Мы одновременно повернулись к окну, рассматривая звездное небо и яркую убывающую луну.

–А вчера было прохладно...

Я кивнула. Тема погоды быстро себя исчерпала, и обсуждать вдруг стало нечего.

–Ну, я пойду? – спросил он.

–Иди, – сердце у меня отчего-то заныло, а на глаза навернулись слезы. Властитель полез обратно в окно, раздались его тихие шаги по гравиевой дорожке. Я столкнула на пол испачканную землей подушку и заревела в голос, перебудив весь дом.

* * *

С тех пор, как Властитель стал радовать нас своими утренними посещениями, соседи, страдающие любопытством и детской непосредственностью, толпились у нашего забора, как у входа в невиданный аттракцион. Тризорка

до хрипоты заходился бешеным лаем, распугивая нежданных зрителей, но уже совсем скоро его перестали бояться, и паломничество продолжалось. Я же, уставшая от постоянно внимания, целыми днями пряталась в доме и практически не выходила на веранду.

В одно такое распрекрасное утро я сидела в маленькой, заново отремонтированной после набега Петушкова кухне, поглощала горячие пирожки, и запивала их парным молоком, хлюпая и обливаясь. В тот момент, когда я довольно икнула и вытерла рукавом рубахи белые молочные усики над губой, в дверях появился Фатиа.

В трясущихся руках он держал огромный букет алых роз, выглядел он осунувшимся и помятым, и кроме волнения ничего не чувствовал. За время нашего знакомства я видела его разным: веселым, задумчивым, злым, ироничным, даже смущенным тоже видела! Но такой глупой улыбки и бессмысленного взгляда в бегающих глазах, проявившиеся у него с недавнего времени, я не встречала! Он переминался на пороге с ноги на ногу и не решался войти.

–Фатиа, – процедила я сквозь зубы, – прекрати! Мне это не нравится, я нервничаю!

У Арвиля стала дергаться щека, а сжимающие букет пальцы так просто посинели:

–Я к тебе пришел, – едва слышно пробормотал он.

Арвиль осторожно вошел, с силой захлопнул за собой дверь кухни, прищемив букет. Он яростно рванул его на себя, и в его руках остались стебельки с шипами, но на одном все же болтался помятый цветочек.

–Э-э-э, – глубокомысленно произнес он, – это, собственно, тебе.

Я машинально взяла протянутое цветочное безобразие. Фатиа сел на краешек стула, ощущая себя так плохо, что хуже уже некуда. Он с тоской покосился в окно, на его лице написалось торжество победившего неловкость влюбленного.

–Сегодня замечательная погода! – широко улыбнулся он.

–Арвиль, мы ночью обсудили погоду!
– прошипела я. От его сумбурных ощущений у меня заболела голова, кроме того, хотелось продолжить трапезу.

–Да? – он снова сконфузился и надолго замолчал. – А как ты себя чувствуешь?

–Замечательно! – процедила я. – Мне кажется, что у тебя не все в порядке.

–Почему ты так решила?

–Не знаю! Ты такой странный!

В это время на кухню вышел заспанный, взлохмаченный Петушков. Завидев Властителя, он едва не обомлел от брошенного в его сторону злобного взгляда, потом испуганно посмотрел на меня и, заикаясь, выдохнул:

–Я за-за-забыл!

Они оба выскочили из кухни и о чем-то долго шептались на веранде. Я злилась и не могла понять развернувшуюся передо мной комедию ошибок. Арвиль вернулся на кухню еще более взвинченный, чем был до их с Ваней разговора. Он стал мерить комнатку шагами, оставляя грязные следы на домотканом половичке, потом сел, встал, подошел к окну; я неотрывно следила за ним.

–Ась, ты не находишь, что здесь душно?

–Нет, не нахожу, – окончательно разозлилась я.

–А мне что-то жарко.