Приключения ведьмы
Шрифт:
– Ты обещала, – напомнила я, сняла щит и подошла к упырихе, поглядывая на малыша, готовая в любой момент броситься к нему.
Клавдия была почти на голову выше меня. Что надо делать, я представляла смутно и совсем не была уверена, что у меня что-то выйдет, но, повинуясь внутреннему порыву, приложила руку к ее лбу. Кожа ее была холодная, как мрамор, и такая же гладкая. Упыриха отшатнулась, но сдержалась. И тут случилось то, чего я даже не могла представить: маленькие звездочки у моего пальца загорелись ярко красным цветом и, потянувшись, оторвались. Дикая ни с чем не сравнимая боль сковала мою руку. Меня отбросило, из горла вырвался
И тут я это увидела: я больше не была собою – я была ей, Клавдией. Я видела ее жизнь как на ладони, я читала ее как раскрытую книгу.
... Мне 12. Я бегу по лесу. Яркий солнечный день. Меня догоняют сестры. Они кричат, что пора уже обедать, а то батюшка будет гневаться, а мне все равно, меня переполняет счастье, радость и огромная любовь ко всем, даже к деспоту отцу...... Мне 14. Бородатый, немного пьяный отец, гости. Мы с матерью угощаем их закусками. Они смеются и подшучивают надо мной. Я чувствую ужасное смущение и поминутно краснею. А потом мать показывает на какого-то лохматого мужика и говорит, что это мой будущий свекор, а это сваты, и через два года меня выдадут замуж, так отец решил... ... Мне 15. Я куда-то бегу простоволосая и удивительно счастливая. Сердце тянет от страха и нетерпения. Что будет, если батюшка узнает про эти тайные свидания, пускай даже с будущим мужем?..... Свадьба. Пьяная. Все веселятся, а я плачу, плачу навзрыд, плачу от счастья...... Пожар, пламя, вся деревня тушит горящую церковь, но огонь разгорается сильнее и сильнее. Я бегу в дом, открываю погреб, где прячутся детки. Старшая Маруська держит на руках Коленьку, тот почти не дышит... ... Он лежит весь белый. Лоб покрыла испарина. Хочет пить. Даю воды...... Гроб. Он умер. В душе огромная черная рана болит и кровоточит, и кажется, что если сейчас вздохнешь, то умрешь вместе с ним. Любимый, солнце в окошке, моя деточка и кровиночка...... Он стоит. Я отшатываюсь, этого не может быть – он умер, завтра же хоронить будем. Ярко красные глаза видно даже в темноте. Он кидается на меня, я отбиваюсь, он кусает за руки, острые зубы больно распарывают кожу, я думаю об одном: что теперь будет с детьми? А дальше красная пелена и ничего...У нее дальше нет памяти, поняла я. Она не умерла, у нее просто нет воспоминаний, человек не может жить без памяти, он теряет себя, свою сущность... Надо наполнить ее память, убрать эту дыру. Я так и не определила, когда случилось превращение, но на всякий случай начала представлять себе весну, потом
Внезапно Клавдия согнулась пополам, тело ее сотрясал жесткий приступ рвоты. Черная кровь лилась на грубые широкие доски пола, впитывалась в них и бесследно исчезала. Клавдия кашляла, давилась, изрыгая из себя зло. Продолжалось сие действо некоторое время и закончилось так же внезапно, как и началось. Маленькие звездочки выскользнули из ее лба и вернулись к моему пальцу, у меня тряслись руки и подкашивались колени. Женщина подняла на меня огромные зеленые глаза и произнесла вполне человеческим голосом: «Спасибо!» Я кивнула и почувствовала совершенно не уместную в данной обстановке гордость за саму себя, но это было первое в моей жизни большое волшебство мага, которому запретили колдовать.
В это время маленькие упыри догадались, что произошло, и, почувствовав в своей матери еще одну жертву, начали обступать ее. Все, пора было звать на помощь. Я закричала во всю силу легких единственному трезвому участнику нашего похода:
– Виль! Виль! Помоги, Виль!
Перевертыш ворвался в дом с ужасным криком:
– Ася! Назад! Они все упыри!
– Женщину не трогай, – заорала я, – она человек!
Виль быстро сориентировался в сложившейся обстановке, ухмыльнулся и вытащил блестящий меч, уже скорее для острастки, чем для сражения.
– Эй, ребятня, по-хорошему сдадитесь или как?
– Не трогай, – прохрипел старший, и упырята превратились в детей с холодными мертвыми глазами и отступили к стене.
Я вздохнула спокойно:
– А где отец?
– Привязан к оглобле заговоренной веревкой. Ванечка так расстарался, что упырь никогда не выберется, – я бросила в сторону Виля удивленный взгляд. – Петушков хотел меня обезвредить и связать, чтобы я на него ночью не напал, – пояснил перевертыш, – да заснул в пьяном угаре, вот тут-то веревка и пригодилась. А что ты с ней сделала? – он кивнул на Клавдию, та без сил лежала на полу и не могла подняться.
– Вылечила.
– Как?
– Просто.
– Такого не бывает. Обращенных нельзя вылечить! – упрямился Виль.
– Слушай, умник, – рассердилась я, – я и сама знаю, что нельзя! Но ведь вылечила! Попробуй, предложи ей кровушки отведать, да она тебе скажет, что ты больной. Эта женщина сейчас живее и человечнее меня с тобой! – я подмигнула ему. – Ну, тебя уж точно!
Клавдия выслушала нас молча, краски возвращались на ее лицо, и спросила то, чего я боялась:
– А Данилушку моего вылечите? Лучше умереть, чем без него жить.
Виль с ухмылкой посмотрел на меня, я откашлялась. Да уж, повторить такой фокус я вряд ли смогла бы, да и не знала как. Я до сих пор не поняла, каким образом получилось первое сказочное исцеление. Кажется, это был просто акт защиты Анука и самой себя, а на заказ я вряд ли что-то смогу сделать. Именно это я им и заявила.
– Нет, Асенька, действуй, – давясь от смеха, выдавил вурдалак, – а я за нашими маленькими друзьями пригляжу.
Я выбралась на темный двор, крепко держа Анука за руку. И тут заметила тени, неслышные, они двигались с огромной скоростью по всему двору. Да здесь вся деревня была упырями, уж расстарался кто-то!