Прикосновение Бога
Шрифт:
– Знаю,– всхлипнула девочка.
– Ничего ты не знаешь. Ты представить себе не можешь, каково это – часами лежать в засаде на сырой земле, слышать свист пули, которая пролетела в паре сантиметров от твоей головы и опалила волосы. Тебе в самом страшном сне не приснится, насколько это жутко – держать за руку смертельно раненого бойца, с которым ты полчаса назад смеялась и шутила, а теперь он лежит в луже собственной крови, его глаза стекленеют, но ты ничего не можешь сделать. Только держать за руку, крепко-крепко. И думать о том, возьмет ли кто-то за руку тебя, когда ты будешь умирать.
Юлины губы дрожали, лицо было мокро от слез.
– Я… ничего не знаю… про войну. Но я знаю кое-что другое… Лучше бы ты выстрелила тогда! Почему ты не выстрелила?!
Отшвырнув в сторону стоящий на пути чемодан с неразобранными вещами, Юля в истерике убежала
– Умойся и садись есть, – проговорила она, стараясь не глядеть на плачущего подростка. Это было то еще зрелище.
Завтрак оказался абсолютно пресным и невкусным.
«Нужно будет найти другой ресторан» – подумала Ева. До конца дня она занималась обустройством нового жилища – разбирала вещи, переставляла мебель, настраивала «умный дом», изучала меню близлежащих ресторанов. К вечеру она сделала вылазку с целью изучения района. Поставила мысленные маячки, запомнила ориентиры. Юля из своей комнаты так и не вышла.
В субботу приехал Стефан.
– Как устроились на новом месте? Может, что-то нужно?
Ева промолчала, Юля буркнула себе под нос нечто невразумительное и закрылась в комнате, всем своим видом демонстрируя нежелание поддерживать диалог.
– Что с твоей дочерью? – Стефан недоуменно приподнял одну бровь.
– Мы повздорили. Такое случается.
– Не станет ли она осложнением для нашего дела? Может, следовало оставить ее дома?
– Юле двенадцать. Не думаю, что это хорошая идея – оставлять девочку-подростка одну в большом доме за сотни километров.
Стефан пожал плечами.
– В любом случае, ты знала, на что идешь. И сейчас, и тогда.
Он пристально смотрел на Еву, но она выдержала взгляд.
– Что с оружием?
– Уже ждет тебя в укромном месте.
– Что за место?
– Тир на окраине, завтра мы поедем туда. Не переживай, владелец тира наш человек.
– Кто он, я его знаю? Он из Альянса?
– Нет, он всего лишь технический специалист. Но Альянс работает с ним долго и плодотворно.
Ева сделала паузу.
– Стефан.
– Что, Птичка?
– Почему ты перестал участвовать в ликвидациях?
Она заметила, что вопрос ему неприятен.
– После гибели Лиса кто-то должен заниматься организаторской работой. И я не отошел от дел, я по-прежнему в строю. Если проводить параллель со снайпингом, то сейчас я больше корректировщик. Но все может поменяться, Птичка.
Воскресенье началось в семь утра с головной боли. Черепную коробку словно разрывало изнутри. Невидимые стрелы пронзали глаза, и не было никакого шанса, что боль ослабнет и уйдет сама. Напротив, она нарастала, распирала, усиливалась даже при слабом повороте головы или вращении глазных яблок. Приступ был совершенно некстати, ведь он ставил под сомнение продуктивность сегодняшнего дня. Ева совершила усилие, чтобы встать, приняла лекарство, которое всегда было у нее под рукой, и осталась в постели до девяти. Она слышала, как встала Юля, как бормотала что-то, задавая команды искусственному интеллекту. И старалась не думать. Ни о чем не думать. Потихоньку боль утихла, уступая место странной пустоте. Ева встала, по-кошачьи потянулась и, совершив привычные утренние процедуры, переоделась в спортивный костюм. Недалеко от дома, в котором они жили, был прекрасный парк. Ева решила, что это идеальное место для пробежки, и в дополнение прихватила с собой скакалку.
– Скакалка для снайпера – это основа основ, – вспомнились слова инструктора по стрельбе, – скакалка необходима для тренировки выносливости, баланса и координации движений.
После физической активности звенящая пустота, наконец, была заполнена. Ева вернулась домой бодрой и в хорошем расположении духа. Голова стала необычайно ясной, в мыслях воцарился порядок.
Стефан приехал к обеду.
– Собирайся, Глазунов уже ждет нас.
Глазунов был гигантом лет сорока с рыжеватой растительностью
– Сегодня до конца дня весь тир в вашем распоряжении, – прогудел Глазунов, – с
понедельника по пятницу приезжайте до девяти утра и с 21:00 вечера, хоть на всю ночь,
когда нет посетителей.
С этими словами он открыл встроенный в стену сейф и извлек оттуда зачехленную винтовку. В его огромных ручищах она казалась детской игрушкой.
– Лобаевские самые точные, – вдруг произнес здоровяк с нежностью и благоговением в голосе. Он аккуратно, словно бесценный дар, передал винтовку Еве. На его широком мясистом лице читалось недоумение: что же эта малышка будет делать с таким оружием? Тяжелая штука, да еще и отдача приличная, даже для мужика.
ТСВЛ-8 Антиматерия была ее любимым оружием еще с войны. В ней все было идеально. Эстетика и функциональность сплетались воедино, образуя гармоничный союз. Принимая винтовку от Глазунова, Ева замерла на секунду, ощутив уже порядком забытую семикилограммовую тяжесть Антиматерии. Она максимально бережно сняла чехол, провела рукой по стволу, по прикладу. Во рту стало непривычно сухо. Это ощущение напомнило ей важный эпизод из ее военной биографии, когда она решила свою первую огневую задачу. Если говорить более простым языком, впервые убила человека. Это был снайпер противника. Воспоминания подхватили Еву как перышко и унесли в далекий 2072 год. Ее сознанием завладел голос инструктора, объясняющего, что снайпер – это не фантом, не бесплотный призрак, а вполне себе живой человек из мяса и костей, и как бы искусно он не маскировался, его всегда можно обнаружить, если проявить терпение и наблюдательность. Они вместе пробирались на стрелковую позицию с тяжеленной Антиматерией и полным снайперским снаряжением, и хрупкая Ева в полной мере ощутила на себе вся тяготы военной службы. Стараясь отключить эмоции, девушка сконцентрировалась на ландшафте. Она анализировала и смотрела на местность глазами вражеского снайпера. Где же может быть его позиция? Ева тщательно просматривала верхушки деревьев, сухие пни, затемненные ложбинки… Она превращалась в зверя. Тянула носом воздух и прислушивалась к малейшему шороху. Так прошел час, затем второй… Они лежали в канавке под лохматым камуфляжем. Время шло, а снайпер с той стороны так ничем себя и не выдал. Миновало три часа непрерывного наблюдения. По мере перемещения солнца освещение менялось. Появлялась надежда на то, что ранее незаметные вещи станут очевидными. На четвертом часу Ева распознала две ложные позиции. Они походили друг на друга и были замаскированы нарочито небрежно. Стрелять по ним нельзя, иначе можно раскрыть свою огневую точку. Девушка указала инструктору на свои находки. Тот ухмыльнулся, значит, оценил. Продолжая вглядываться в ландшафт при помощи дальномера, Ева заметила странность. Трава в одном месте была пересыпана землей. Не сильно, совсем почти незаметно. Но как она раньше не обратила на это внимания? С виду это было ничем не примечательное место, без кочек, камней и бугорков, но вот эта земля… Огневая позиция противника может представлять собой лаз, замаскированный сверху кусками дерна. Азартно облизнув губы, Ева вперилась взглядом в тепловизионный прицел винтовки. Теперь она не сводила глаз с этого места. Инструктор воспользовался дальномером. Прошло еще минут сорок, прежде чем вражеский снайпер обнаружил себя. Но Ева не спешила с выстрелом. Она должна была согласовать его с инструктором, ведь это была ее первая ликвидация.
«Снайперу – огонь» – послышалась долгожданная команда. Выдох. Плавный спуск. Стрелять в живого человека – это не то же самое, что стрелять по муляжам. Это ответственность. Настоящие снайперы получаются не просто из хороших стрелков, а из тех, кто подтвердил свое мастерство на нейтральной полосе в жестких условиях. Из тех, кто способен лежать в засаде часами – на жаре, в мороз, под дождем. Из тех, кто не тупеет от вида крови. Каждый настоящий снайпер – немного Сверхчеловек. И Ева намертво закрепила за собой это звание на долгие годы. Но пока она была просто стажером, прошедшим свое первое боевое крещение.