Прима Мемори
Шрифт:
– Ну ладно, лейтенант Ухура, приказываю вам выяснить, есть ли на станции другие транспортные корабли и могут ли они двигаться на ворп-скоростях! Кроме того, доложите мне, какая у них предельная скорость и радиус действия! – Вулф несколько мгновений смотрела на Ухуру, что-то обдумывая, а затем резко спросила:
– Ну, чего же вы ждете, лейтенант? Это приказ!
– Есть коммодор! – четко, но без всякого энтузиазма, ответила Ухура.
Резко развернувшись на стуле, она включила приемные частоты на приборной панели, и вдруг изумленно воскликнула:
– Коммодор!!!
Прямо
– Это же транскосмическая связь!
Ухура включила контроль за приемом и мгновенно раскодировала сигнал.
– Это от Командования Звездного Флота, – добавила она с еще большим изумлением.
– Выводите на экран, лейтенант! – приказала Вулф и уселась в кресло капитана. А Фарл и Абрананд почтительно разместились по обе стороны от нее.
Ухура быстро перевела передачу на главный экран и, обернувшись, заметила, что знакомое изображение астероида, на котором располагалась Прима Мемори, погасло.
«Ну, наконец-то! – с облегчением подумала она, увидев на экране знакомое лицо адмирала Комака. – Наконец появился хоть кто-то, кто сможет объяснить, что происходит».
Глава 15
– Нэнси: ВЫ В НЕЙРОСФЕРЕ С ВОСЬМЫМ.
Голос из динамика оказалось легко узнать. Это был действительно Изыскатель-Восемь. Нэнси бросил осторожный взгляд на Ромэйн, сидевшую рядом с ним в кабине межпространственной связи, затем спросил:
– Открыт ли для доступа Изыскатель-Шесть?
Как и в прошлый раз Восьмой выступал от имени Шестого, хотя Нэнси с большим удовольствием разговаривал бы с искусственным интеллектом, имеющим более человеческий голос.
– Нэнси: Вы в Нейросфере с Восьмым.
– Очевидно, Шестой вне досягаемости, – пробормотал Нэнси Мире. Она не ответила, да и он сам не ждал ответа. Девушка все еще была под впечатлением встречи с мистером Скоттом, которая произошла менее часа назад. Нэнси страшно не хотелось просить ее пойти с ним в Бункер Межпространственной связи, но, после того как Кирк рассказал им обо всем происшедшем на «Энтерпрайзе», он еще сильнее, чем прежде, почувствовал, что необходима помощь Изыскателей.
Он кашлянул, прочищая горло и готовясь к самой трудной части разговора:
– Как Главный Администратор этой научной станции, я прошу, чтобы этот разговор оставался в тайне и происходил без присутствия Гарольда.
Реакция Изыскателя Восьмого была мгновенной. Гарольд, сидевший согнувшись в консоли межпространственной связи, внезапно вздрогнул всем телом и отдернул свои полуметаллические пальцы от контактных гнезд.
Главный из посредников повернулся к Нэнси и возмущенно закричал:
– Вы заходите слишком далеко!
На его полубритой голове то ли от страха, то ли от напряжения выступили крупные капли пота. Они потекли по лицу, отражая созвездия контрольных огней, сиявших в Бункере.
– Ваш мир там! – Он махнул своей серебристой ладонью вверх, туда, где в непроглядной
Нэнси даже ушам своим не поверил. Он не ожидал, что кто-то из команды посредников может быть способен на такие эмоции. Очевидно, он недооценил глубину привязанности посредников к Изыскателям, которых они обслуживали.
– Сожалею, Гарольд, – подала голос Ромэйн, – но, как главный технолог, должна сообщить вам, что мистер Нэнси действует в пределах инструкций и пользуется моей полной поддержкой.
Нэнси перевела взгляд с Ромэйн на Гарольда и увидел, что глаза посредника загорелись, как огни на консолях, безумным, лихорадочным блеском.
– Гарольд, у тебя нет выбора, – спокойно сказал Сэл. – Не заставляй нас применять следующие пункты инструкции.
Вдруг у себя за спиной Нэнси услышал тяжелые шаги. Он обернулся и увидел у входа в кабину еще двух человек из команды посредников. Один из них казался еще совсем подростком. Он заплел свои волосы так же, как и у Гарольда. Ногти мальчика были пока нормальными, но на его левом виске ясно виднелась накладка черепного стимулятора – первый шаг на пути превращения человека в машину.
Вторым посредником была пожилая женщина с полностью обритым черепом, покрытым изящными полосками серебристого сплава. Вначале Нэнси принял эти полоски за простое украшение, однако затем догадался, что видит микропроцессорные схемы.
Когда женщина заговорила, ее голос, невыразительный и металлический, раздался из маленькой серебристой коробочки, прикрепленной к шее.
– Гарольд. Нам сообщили. Тебе придется согласиться. Пожалуйста, пойдем с нами. – Она протянула ему руку, и Нэнси внезапно подумал, что этот человеческий жест сделала женщина, уже наполовину превратившаяся в машину.
Гарольд неохотно встал и направился к своим коллегам. Во всей его походке, в опущенных плечах чувствовалась горечь поражения и потери. У выхода из кабины он остановился, оглянулся на мерцающие огни панели, а затем посмотрел на Нэнси.
– Мы любим их, – сказал он. – И они любят нас.
Но поняв, что не сможет объяснить как следует, во что вмешивается Нэнси, посредник резко отвернулся и вышел. Нэнси ощутил, как у него от слов Гарольда по спине пополз холодок.
– Это правда? – импульсивно спросил он Изыскателя. Если машина может любить, то что же тогда значит – быть человеком?! – Вы их любите?
– Нэнси: Мы любим проводников. Что вы хотите обсуждать?
Нэнси посмотрел на Ромэйн и тихо сказал:
– Ну что, вот так просто? Искусственный мозг испытывает любовь, и теперь ему задавать следующий вопрос? Ты слышала когда-нибудь о чем-либо подобном?
Ромэйн пожала плечами:
– Ни о чем подобном я не читала. Но, в конце концов, мы же не можем знать, как они используют это слово. Может быть, оно для них просто термин, обозначающий удобство работы с посредниками, и так они обеспечивают посредникам максимальный комфорт.