Приметы и религия в жизни А. С. Пушкина
Шрифт:
X
После приговора Михаила Сергеевича с другими декабристами отправили в Свеаборгскую крепость. Тюрьма находилась на острове Логгерне, на гранитной скале, окруженной со всех сторон водой. Перед переводом туда государственных преступников каземат подремонтировали и изменили его планировку так, чтобы заключенные не могли общаться между собой. “В окна нижнего и верхнего этажей вставлены железные решетки, к входным дверям прикованы из толстых железных полос притворы, для запирания коих искуплены хорошие висячие замки, – доносило тюремное начальство третьему отделению, – а к дверным полотнам, сверх того, врезаны и внутренние замки. Печи исправлены, стены отбелены и в окна вставлен
Для полной изоляции декабристов от внешнего мира Николай I приказал заменить весь гарнизон тюрьмы. Новым охранникам было категорически запрещено общаться с заключенными. За целый год Лунину удалось поговорить лишь с сестрой. С огромным трудом она добилась свидания с ним и всячески пыталась обнадежить Михаила Сергеевича. Но он уже не верил в скорое освобождение и, казалось, смирился со своей участью. Он лишь попросил Екатерину уничтожить все его бумаги, оставшиеся в Варшаве. В политическом отношении они были совершенно безобидны, но в них находились письма Н. Потоцкой, которой он не хотел причинять даже малейшую неприятность. Лунин рассчитывал, что Великий Князь не откажет ему в такой любезности.
Тюремные невзгоды не очень удручали его. Гораздо сильнее он страдал от недостатка духовной пищи. Правда, сестра послала ему в Свеаборг книги, но все они, кроме Библии, были возвращены. И Михаил Сергеевич не раз перечитывал Книгу священного писания, восхищаясь прекрасным языком и богатой фантазией ее авторов. Чудесные легенды уводили его в далекое время и сказочный мир. В этот мир он попадал каждый раз, когда слушал музыку. А теперь он встречал там святых, многие из которых по силе духа были похожи на него самого. Особенно он любил Иова. Сравнивая злоключения этого мученика веры со своими несчастиями, Лунин видел, что был не намного удачливее: судьба отобрала у него имя, богатство, свободу. Она лишила его даже возможности общаться с людьми. А тюрьмы, в которых ему приходилось жить, были одна хуже другой.
В октябре 1827 г. его перевели в угрюмую шестиэтажную башню в Выборгском шлосе. Условия там были невыносимыми: от сырости каменные стены не просыхали даже летом, крыша во время дождя протекала. Но когда генерал Закревский, посетивший арестанта, спросил, есть ли у него все необходимое, Лунин, улыбаясь, ответил: “Я всем абсолютно доволен, мне не хватает только зонтика”. Формальность, с которой Закревский выполнял служебные обязанности, уже не раздражала Михаила Сергеевича, а мрачное будущее даже радовало его. Пусть с ним делают, что хотят. Он вытерпит. Но когда придет время – расскажет потомкам о судьбе своего поколения. Надо только дожить до этого времени.
Вскоре товарищей Лунина по несчастью стали отправлять в Сибирь. Многие их родственники, узнав об этом, переселялись в города, расположенные по пути на каторгу. Только там и можно было обняться с ними в последний раз.
Екатерина Уварова, отвоевав наследство Лунина, поспешила в Ярославль. Там ей удалось увидеть старого знакомого – декабриста П. Муханова, который находился в заключении с Луниным. После этой встречи она поняла, что и ее брата повезут через Ярославль и стала терпеливо ждать. А чтобы отвлечь внимание начальства, она часто ездила в монастырь, расположенный недалеко от почтовой станции. На этой станции жил ее крепостной человек, который должен был сообщить, когда повезут Лунина.
Однако осуществление хорошо продуманного плана сорвалось. В начале 1828 г. на Петербургском тракте был найден мешок, в котором оказались различные вещи фельдъегеря, сопровождавшего декабристов. Среди них записная книжка И. Пущина и его письма к родным. Узнав об этом, ярославский гражданский губернатор задержал крепостного Уваровой и осмотрел его имущество. Не обнаружив ничего подозрительного, он, тем не менее, решил задержать и Екатерину Сергеевну до получения инструкций из Министерства внутренних дел. Но посланный к ней чиновник не застал ее на месте: почувствовав, что встретиться с братом не дадут, она уехала в Петербург.
М. Лунина с двумя товарищами повезли в Читу. Впервые после ареста они были вместе. Друзья радовались этому, как дети, и цепи ничуть не уменьшали их радость. Они жадно расспрашивали друг друга и наслаждались каждой минутой общения. Полтора месяца дороги не показались им ни долгими, ни утомительными.
Разместили их в Читинском остроге, среди близких по духу людей. Переносить наказание в такой обстановке им было гораздо легче, чем в тюрьме. К тому же и работой их не очень обременяли. Оставалось много свободного времени, и декабристы, обсуждая свое положение, не раз говорили о побеге. Особенно горячо эту мысль развивал Лунин. Он убеждал друзей, что добиваться свободы нужно любыми способами. Слова Михаила Сергеевича как обычно не расходились с делом. Он достал себе компас, приучал себя к самой умеренной пище, запасся деньгами. Ему удалось организовать небольшой отряд единомышленников. Но, тщательно обдумав положение, они все-таки не стали рисковать. Остановили их не караулы, и не бескрайняя голодная даль. Нет. Им случалось использовать и меньшие шансы. Сдерживало декабристов сознание, что здесь останутся друзья и их жены. После побега усилится надзор, введут дополнительные ограничения и ответственность за всё это ляжет на бежавших.
Вскоре в Петровском заводе закончилось строительство специальной тюрьмы, в которой предполагалось объединить всех мятежников. Она находилась в 700 верстах от Читы, и заключенные должны были идти туда двумя большими партиями. Лишь некоторым декабристам, имевшим боевые ранения, Николай I разрешил ехать в возках, приобретенных за свой счет. Лунин воспользовался разрешением, купил закрытую повозку и большую часть пути не выходил из нее.
Буряты, сопровождавшие декабристов, были крайне заинтригованы поведением этого высокого сильного незнакомца, который, наверно, мог бы обойтись и без помощи экипажа. Как только отряд останавливался, буряты окружали его повозку, надеясь увидеть таинственного человека, которого они считали главным преступником. Но чаще всего занавески были задернуты и ожидание оказывалось безрезультатным. Лишь однажды Лунин вышел и спросил бурят, что им надо. Переводчик от их имени объявил, что они хотят его видеть и узнать, за что он сослан.
– Знаете ли вы вашего тайшу? (Тайша – вождь племени) – спросил Михаил Сергеевич.
– Знаем.
– Знаете ли вы тайшу, который над вашим тайшой и может сделать ему угей (конец)?
– Знаем.
– Ну, так знайте, что я хотел сделать угей его власти, за это и сослан.
– О! О! – раздалось во всей толпе. И с низкими поклонами, медленно пятясь назад, буряты удались от повозки.
Этот случай развлек Лунина. Он стал выходить к друзьям и если им удавалось разговорить его, они узнавали много нового о фаворитах царя, которые были товарищами Лунина по службе.
– Мы с любопытством слушали его рассказы о закулисных событиях прошедшего царствования, – писал Розен, – и его суждения о деятелях того времени, поставленных на незаслуженные пьедесталы.
46 дней продолжалось путешествие из одной тюрьмы в другую и, наконец, все разместились в новой Бастилии. Там было сыро и мрачно. Из-за отсутствия окон даже днем приходилось зажигать свечи, чтобы читать. Но Лунин спокойно относился к неудобствам своего существования. Главным для него была возможность заниматься самообразованием. Он воспользовался для этого книгами и журналами, которые выписывали жены декабристов.