Принц, нищий и маньяк

Баскова Ольга

– Он изнасиловал вашу младшую сестру?!

– Да. И я ничем не могла ей помочь! – Люба зарыдала. – У девочки случился нервный срыв, и она оказалась в психиатрической больнице. В тот же день отца нашли в яме, вырытой рабочими-дорожниками. На виске у него зияла страшная рана. Даже его друзья не стали открывать уголовное дело. Все знали: Макеев пил. А пьяный вполне может не заметить канаву, свалиться в нее и удариться виском о камень.

– Вы полагаете, к этому приложил руку ваш муж? – спросила журналистка.

Люба кивнула:

– Это

ясно как день! Впрочем, Геннадий ничего и не скрывал. Вечер похорон отца стал для меня вечером откровений. Муж честно мне рассказал, как он, начиная с юношеского возраста, испытывал страсть, непреодолимую тягу к шестнадцатилетним девочкам. Геннадий считал: это последствия психической травмы. Он каждое лето гостил у бабушки в деревне и однажды влюбился в девочку, жившую по соседству. Та отвечала ему взаимностью, дело шло к интиму, но в самые решающие минуты она отталкивала Шилова и стремительно летела домой, оставляя его неудовлетворенным. Потом бабушка скоропостижно скончалась, дом продали, и больше Шиловы не появлялись в этой деревне. Впрочем, это не совсем верно. Геннадий поведал мне, как он пытался разыскать свою первую любовь, ее звали, кажется, Юлей, потому что чувствовал просто волчий голод из-за своих неосуществившихся желаний, но и семья Юли уехала оттуда. Если бы муж узнал, куда, и нашел бы ее, возможно, все было бы иначе…

– Набоковская «Лолита», – заметила Катя.

Шилова согласилась:

– Что-то вроде этого. Ну, а потом пошло – поехало! Геннадий еще в институте стал зарабатывать деньги, раскрутившись на какой-то ерунде, и частенько баловался с малолетками, щедро оплачивая их услуги. Он боялся связываться с девочками из благополучных семей. Я оказалась первой. Супруг пытался объяснить мне, как это произошло. Все во мне: и манера говорить, и волосы, и глаза – напомнили ему ту Юлю из его детства, понимаете? И он уже никак не мог сдержаться.

Женщина вздохнула.

– Самое страшное, что моя сестра так и не оправилась. Она повесилась в больнице. И я поклялась отомстить! Дальше вы все знаете. Сначала я действовала ему на нервы, угрожая выдать его грязный секрет, и требовала деньги. Потом пыталась его заказать, – Люба моргнула, смахнув слезу с длинных ресниц. – Но у меня не получилось. Не получилось – и все! Этим я хочу сказать: я никак не причастна к его смерти.

– А кто еще мог желать Геннадию зла? – поинтересовалась Катя.

Шилова растянула губы в натужной улыбке:

– Я же сказала вам, чем он промышлял. Добавлю еще кое-что: Пантелеев тут ни при чем. Тогда я обвинила его умышленно, чтобы отвести подозрения от себя. Однако Сема никогда не поднял бы руку на Геннадия. Битва за клочок земли под магазин была для них обоих лишь предлогом пощекотать свои и чужие нервы в соревновании. Я слышала, как они договаривались о слиянии предприятий в одно целое и образовании огромной монополии с прицелом на заграничный рынок. К тому же Пантелеев

не мог не догадываться: после смерти друга все имущество отойдет ко мне. Но теперь я не знаю, что мне с этим делать… Впрочем, знаю: отдам долги.

– Сначала вам нужно выйти отсюда, – без иронии произнесла Зорина. – Вы убедили меня: убийца – не вы, однако кто-то все же ослабил болты в колесе и подбросил вам спортивный костюм и шапочку, в которых был бомж, копошившийся возле машины. Припомните, кто навещал вас в эти дни?

Люба подняла глаза к потолку, раздумывая:

– Никто. Я тоже пыталась решить эту головоломку.

– Прокурор уцепится за эту улику и упрячет вас за решетку, – заметила журналистка. – Подумайте хорошенько!

– Никто, – уверенно произнесла подозреваемая и снова заплакала.

– Подождите. Не расстраивайтесь, – Зорина дотронулась до ее руки. – Знаете, есть люди, которых называют невидимками. Про них еще написан рассказ. Это люди, о чьем приходе мы забываем сразу же: почтальоны, работники домового управления…

Потухшие глаза женщины заблестели. Она ударила кулаком по столу:

– Точно! Приходили! Проверяли отопление.

Журналистка подалась вперед:

– Рассказывайте, и со всеми подробностями!

Шилова напрягла память:

– В обеденное время пришел мужчина в рабочей спецовке. Представился и пошел делать свою работу. Я, естественно, за ним не следила. Меня буквально переполняли другие заботы, ведь у нас с Шиловым начиналась борьба не на жизнь, а на смерть.

Катя кивнула:

– Описать его сможете?

– Попробую, – гладкий лоб Любы прорезала морщинка. – Высокий… Крепкий и… какой-то совершенно безликий.

– А волосы? Светлые, темные?

Подозреваемая пожала плечами:

– На нем была кепка. Козырек закрывал половину лица.

– Ясно. Вы должны обо всем рассказать следователю… – от неожиданного звука мобильного Катя вздрогнула. Звонил Костя.

– Мне сказали, где ты, – он сразу перешел к делу. – Эксперты закончили с костюмом. На нем обнаружены потожировые твоей новой подружки. Так что если она в душещипательном стиле поведала тебе о том, как ей его подкинули, – не верь. Дамочка надевала его – и это не обсуждается.

Зорина нажала кнопку отбоя. Люба побледнела, словно предчувствуя беду:

– Неприятные вести?

– На костюме обнаружили ваши потожировые выделения, – сообщила журналистка.

Женщина подняла брови:

– Как это? Что это значит?

– Вы его надевали.

Шилова замотала головой:

– Нет, клянусь вам!

– Однако ваши заверения никого не заинтересуют. Это весьма весомая улика против вас.

Подозреваемая сжала кулаки:

– Но я не знаю, не знаю! Господи… Как доказать?..

– Успокойтесь, – Катя попыталась привести в порядок свои мысли. – Может, вы не все вспомнили? Этот мужчина проверил отопление и сразу ушел?