Принц Вианы
Шрифт:
Затем меня посетила новая мысль. Я обернулся и высказал ее в спину хозяину постоялого двора, уже скрывающемуся в дверях:
— И еще, мэтр…
Тот моментально обернулся с поклоном:
— Ваше высочество?..
— Чтобы все девки хорошо отмылись, до того как придут сюда. Вонь нюхать нам надоело еще в пути.
— Как прикажете, ваше высочество. Как прикажете. Не беспокойтесь, отполируем со щелоком. Со всем тщанием. — По его виду показалось, что драить проституток для нас он будет самолично.
Все-таки нет во мне ничего японского. Лежать в ванне мне намного приятнее, чем сидеть в бочке. Прям
Отпил я из кубка и понял, что это есть гут. Еще Суворов, который Александр Васильевич, генералиссимус, граф Рымникский и князь Италийский, сказал: «После бани — штаны продай, а выпей». Хотя с большим удовольствием я употребил бы сейчас водки, на край — крепкого кальвадоса, но его пока тут не делают. И делать не будут лет так сто еще. Большое упущение для нормандцев. Теперь кальвадос производить будут баски. Сидр ведь они уже делают. На этой мысли я плотоядно осклабился — как же: нашел еще один экспортный товар для своего королевства, или как тут говорят — ренио. Особенно ценный товар для моряков дальнего плавания. Хорошее такое импортозамещение для еще не придуманного рома, если не заморачиваться долгой выдержкой. Все равно коньяк не переплюнуть. Ну так «басконьяк» будет не хуже для моей казны, раз уж в современной мне Франции кальвадоса выпивают в разы больше коньяка.
Одевшись в чистое, я дал партийное задание Микалу: дочиста отмыть Филиппа, который растерянно стоял рядом и со страхом ждал помывки как экзекуции, и прошел в свою комнату отдыхать до обеда, который тут подают в нормальный русский ужин.
«Все же повезло нам с отелем, надо признаться, хотя и случайно все вышло, прям „рояль в кустах“» — размышлял я, растянувшись на прохладных льняных простынях. Послали матросика за телегой, чтобы барахло наше отвезти — не оскорблять же боевых коней поклажей на виду третьего сословия. А тот на бегу наткнулся на ослика нашего гостеприимного хозяина.
В итоге прибыли на пристань они оба, сидя в повозке и нещадно погоняя осла. Успели к нам сразу же за таможенниками, которые брали с барки побережное.
Матрос не удержался сразу рассказать отельеру о двух принцах со свитой, которым надо найти приличный постоялый двор. Тут уж энтузиазм папаши Дюрана просто зашкалил. А я потерял возможность путешествовать инкогнито. Но все равно хорошо. Палуба барки успела надоесть. А тут я развалился как белый человек…
И уснул.
Вечером в разгар «дыма коромыслом», когда я, стащив с трех девиц юбки, расшнуровав корсеты и вытащив наружу сиськи, заставил их танцевать на столе «Крейзи Хорс», потому как не смог им доходчиво объяснить, что такое канкан, приперся какой-то юный хмырь в белом жакете с черными «горностаями» на груди и стал требовать наваррцев.
Уронив челюсть, этот дамуазо ошарашенно разглядывал развернувшееся на столе действо. А посмотреть там было на что, даже для моего современника, избалованного интернетом.
Дамуазо, отметя все его возражения, тут же накатили «штрафную»: не «кубок большого орла», конечно, на что-то вполовину того. Пусть скажет спасибо, что не водки, как завещал нам царственный алкоголик.
Затем еще, «по наваррскому обычаю»: между первой и второй — промежуток небольшой. Сами понимаете…
Потом перешли на: «Ты меня уважаешь?..»
Дальше просто положили этого дамуазо под стол, чтобы никому не мешал оттягиваться разнузданностью. Потому как «если пьянка мешает работе — бросай работу».
Веселые девки, числом с чертову дюжину, оказались как на подбор не младше пятнадцати и не старше двадцатника, на мордочки симпатичные и малой общей потасканности. В меру разбитные. Вином вусмерть не упивались. Украшением стола работали на «хорошо» и «отлично». Проститутским млядством креативного класса третьего тысячелетия от них и не пахло. В то же время психику имели пластичную и новизны не чурались.
Еще бы — за такие деньги! За эти деньги они даже помылись!
Смотрящей «мамке» их было уже за тридцать, но все еще она хороша была собой, стервь. Выглядела лучше половины своих подопечных. Ее почти сразу утащил сержант куда-то на двор, и мы ее больше не видели.
Потом выяснилось, что сержант на конюшне ее вовсю пользовал сам и дал попользоваться по очереди караульному копью, которое охраняло нашу разнузданность. Но только тем, кто с поста сменился. Так она потом эту конюшню покидать не хотела. Все ждала смены караула.
Соответственно научили девок хором петь: «Все могут короли…»
Потом я запустил в массы «Барона Жермона» с минимальной переделкой «Паук Луи уехал на войну…», а все остальное оставил как есть.
И орали все самозабвенно припев, периодически ухохатываясь, что мужчины, что женщины.
Маркиз Парис, виконт Леон, сэр Джон, британский пэр, и конюх Пьер. [175]Потом мой шут, пьяненько улыбаясь, сказал, что с точки зрения классического стихосложения тут все неправильно, но менять ничего не нужно. Ибо гениально!
175
Стихи Юлия Михайлова (Кима).
А еще через некоторое время, подхватив приглянувшуюся блондинку, я покинул этот вертеп и забурился с девицей в свою спальню — сбрасывать «дурную кровь» и утолять взбушевавшийся спермотоксикоз.
Хорошо оттянулся. В полный рост.
Проснулся с рассветом без похмелья и с прекрасным настроением.
Хорошо быть молодым!
Девчонка совсем голенькая спала на животе, веером раскинув на полкровати длинные золотистые волосы и поджав одну ногу. Но мне это спать не мешало — сексодром был знатный. В ширину как бы не больше, чем в длину. А новые тюфяки из конского волоса — хай-тек по местным временам.