Принц Вианы
Шрифт:
— Все согласно положенному распорядку, сир. Два часа как моих людей сменили стрелки сьера Вото. Мои бойцы надеются догнать вас вчерашних в бражничестве и распутстве.
Шутит — значит, настроение хорошее. Кстати, о шутках.
— Что-то я давно не видел своего шута…
— Сьер дю Валлон, сир, сказал, что пройдется по окрестностям, послушает, что говорит народ в городе. Ушел вчера вечером, как только вы уединились, и до сих пор еще не пришел.
— Придет?
— Думаю, придет, сир. Скорее всего, он завис в каком-нибудь кабаке, в городе. Вчера, пока хозяин постоялого двора за девками бегал, он сказал, что прелестницы нынче интересуют
— Эрасун, — наконец-то я вспомнил, как сержанта кличут.
— Слушаю, сир.
— Я тебе денег должен за август.
— Мы все понимаем, сир, что обстоятельства чрезвычайные, и решили, что с жалованьем мы вполне можем подождать до дома.
Вот, блин, чуть слезу не вышибло. Не ожидал я такого отношения, откровенно говоря. К тому, что с задержкой жалованья, идущей сверху, стрелки скрепя сердце согласятся, я внутренне был готов — да и куда они денутся? Сами же домой хотят не меньше нашего. Но вот чтобы самим предложить заплатить им за службу когда-нибудь потом — это для меня, как человека третьего тысячелетия, как-то чересчур. Слишком въелся под кожу принцип — никаких услуг без вознаграждения. Иначе кинут.
— Спасибо, сержант, я тронут такой заботой обо мне с вашей стороны, но в данном случае в этом нет необходимости. Вот ваши деньги, — я снял платок с большей кучки монет. — Ссыпай в свой кошель, и делите там их сами меж собой. Свободен, отдыхайте все.
Когда довольный сержант ушел, я приказал Микалу позвать шевалье. И тот незамедлительно прибыл. Одновременно с вернувшимся посыльным.
— Шевалье.
— Сир, — поклонился дворянин из Фуа в дверях.
— Шевалье, приведите ваше копье в парадный вид. Сегодня вечером вы сопровождаете меня во дворец к моей тетушке — дюшесе. Она родом де Фуа, и ей будет приятно видеть земляков.
— Я помню, что она сестра вашего батюшки, сир. На моих глазах она очень убивалась, когда конт Гастон де Фуа-Грайя погиб на турнире в По. И потом носила весь положенный траур. Даже свадьбу отложила.
А вот это — информация в кассу. Тетушка Маргарита к Валуа отношения не имеет. И это есть гут. А я, оказывается, — Франциск Гастонович. Тоже красиво…
— Шевалье, за сколько дней я вам должен плату за службу?
— За девять дней, сир.
— Тут серебро твоему копью за десять дней. И готовьтесь к ужину в шато бретонского дюка. Пусть все стрелки будут в кольчугах со шлемами, и рогатины не забудут. После Плесси-ле-Тур мы должны быть готовы ко всему. Хоть тут и другая моя родня.
Когда шевалье ушел, я сказал своей «тени»:
— А теперь пошли обедать.
Микалу, Филиппу и де Валлону на это раз денег не обломилось — они еще на барке получили по золотому как мои ближники; это большие деньги тут, оказывается.
Кормили в обед не как вчера — закуской к выпивке, а по-настоящему честной и сытной пищей простых людей. Но одновременно эти блюда сделали бы честь хорошему этническому ресторану, будь они более изящно оформлены и поданы. И в другой посуде. Нет тут пока не только фарфора, но даже фаянса. Полное господство красной глины, хотя и интересной по дизайну.
На первое подали горячий мусс из устриц и креветок с жареной ветчиной и протертыми грибами. Этакий крем-суп. Очень модный в моей России на бизнес-ланч, как теперь стали называть советские комплексные обеды.
К супчику прилагались одновременно гречневые… блины не блины, но что-то на них похожее, свернутое над начинкой конвертиком под названием «галет». Нечто подобное, только более тонко распластанное и без такого разнообразия начинки, делают под названием «кутаб» кавказские татары, которых с советских времен называют азербайджанцами. Мне достался галет сначала с начинкой из морских гребешков со сливками и молодым зеленым луком, потом принесли еще один с начинкой из ветчины, сыра и крутых яиц с тимьяном и лавровым листом. Вот не знал никогда, что в Бретани наша русская гречка — чуть ли не основная еда. Надо будет у тетушки выклянчить мешок-другой посевного материала. Люблю я иногда гречневую кашу с молоком навернуть. Или по-купечески. Да и в походе солдатам разнообразие — не последнее дело. И хранится она хорошо. Стратегический продукт, наравне с горохом, как показала Великая Отечественная война.
Ну и дошедший до нашего времени традиционный «поднос морепродуктов» — все же океан в сорока километрах, и рыбаки прямо в Нант с ловли плывут расторговываться. Естественно, помимо омаров и прочих морских гадов царствовали на подносе устрицы, уже раскрытые и уложенные на льду. Возможно, это единственная в Европе еда, которую едят живьем, разве что только полив выдавленным из половинки лимона соком.
— Устрицы, ваше высочество, ешьте обязательно не менее дюжины, — мурлыкал над ухом мэтр Дюран, самолично порхающий между мной и кухней. — После ваших вчерашних подвигов они хорошо восстановят мужскую силу. И даже добавят. А запивать их лучше всего белым мускаде или ледяным сидром.
— Ледяным? — удивился я. — Вы его вымораживаете, как свей [195] зимнее пиво?
— Никоим образом, ваше высочество, — прошелестел ресторатор, — просто его приготавливают из яблок, выдержанных на холоде, как рябина.
И высоко подняв на вытянутой руке кувшин, тонкой янтарной струйкой он налил мне в кружку пальца на два этого напитка. Ловко так, не расплескав ни капли.
— Доливай уже, — сказал я ему, когда он остановил свое акробатическое действо.
195
Свей– шведы.
— Ваше высочество, только так — падая с высоты и разбиваясь о стенки стакана, сидр как следует набирает по дороге воздуха и обретает все тонкости своего вкуса. Вы пейте, мне нетрудно вам так налить еще. Этого же сидра или, если вы любите грушу, то пуар е .
— Давай следующим пуаре, — ответил я, отпив ледяного сидра, — устроим дегустацию.
«Девушки для удовольствия» с завистью смотрели, как меня обхаживает хозяин заведения. Стрелкам же этот выпендреж был перпендикулярен в принципе. Главное, чтобы в кувшине не кончалось. Дон Саншо был с ними вполне солидарен.
Я несказанно удивился, когда увидел, что мои люди больше налегают на сидр, игнорируя вино. Попробовал глоток — хорошее вино, вкусное; не то, что в сетевом супермаркете продают. Но этот факт надо взять на заметку. Все же люди с Пиренеев, с виноградного края, а вину предпочитают легкий сидр. «Чудны дела Твои, Господи»…
Впрочем, несмотря на видимую легкость поданных блюд, наелся я основательно. И лишний раз убедился, что традиционная русская кухня — самая тяжелая в мире; возможно, климат холодный сказался.