Принцесса и ассасин. Том 3
Шрифт:
Лекарь осмотрел рану девушки, обработал и перевязал по новой. Когда он ушёл по своим заботам, Аран хотел взять её и отнести к ним в комнату. Однако Коннор жёстко прошёлся своей короткой тугой верёвкой ему по рукам. Собрат отдёрнул их и скрючился от боли. Гильяна хоть и хотела как-то помочь выйти из ситуации, но, взглянув на старшего, передумала вмешиваться. В голове у неё проносились лишь одни слова: «Аран, прости!»
– Ты понимаешь, что за твою неосмотрительность глава будет первым делом спрашивать с меня? – глухо спросил Саксонский.
– Да, – морщась, ответил Аран.
– Ни черта ты не понимаешь! – взорвался Коннорс. – Глава Аррани доверяет мне вас, а ты возвращаешься с раненой сестрой! Да, порой на заданиях бывает гораздо хуже, но я отпустил вас в свободное от работы время! И что получил в итоге? Что прикажешь говорить главе, когда он увидит, что сестра Гильяна не в целости?
Аран сглотнул. Коннор заложил руки за спину, сделал пару тяжёлых показательных вздохов. На улице послышались раскаты грома. Кот вздрогнул от этих звуков. Старший повернул голову в сторону открытого окна. Яростный ветер настигал эти территории.
– Почему сестра Гильяна ранена? – наконец спросил правая рука главы.
– К нам пристали трое крестьян. Они были пьяны и вооружены. Мы собирались убраться оттуда, но один из них успел задеть сестру Гиль кинжалом.
– Брат Коннор, это я была недостаточно резка и не успела отпрыгнуть на достаточное расстояние! – она всё-таки решила прояснить этот момент.
Коннорс не перебил её и внимательно вслушался в эти слова. Он немного поразмыслил. На улице начались ливень с грозой. Тяжёлые капли стучали по деревянной постройке, и их звуки отдавались в ушах.
– Триста уворотов от шаров, – последнее, что прозвучало из его уст, как приговор воспитанника.
Гильяна расширила глаза от шока и хотела дёрнуться, но напарник ей не позволил. Он примет это наказание. Коннор отправил парня на улицу, а сам собрал несколько собратьев. Они вышли под сильный ливень и отошли к небольшому пятачку возле сарая. Оттуда ассасины вытащили ящики с небольшими, но увесистыми шариками, окружили парня и приготовились ждать приказа. Главы Накинии в этот день во владениях не было. За старшего считался Коннор как второй ассасин в клане. Он посмотрел Арану в глаза и рывком кинул первый шар прямо в собрата. Это был знак для остальных. Со всех сторон посыпались небольшие орудия, от которых необходимо было уворачиваться. Так должно было продолжаться до тех пор, пока он не увернётся от трёхсот шаров.
Непрерывистые стихийные капли дождя мешали обзору, к тому же, было темно. Скользкая от ливня земля сильно усложняла ассасину задачу: ноги то и дело разъезжались в разные стороны; удержать равновесие было весьма затруднительно. Прилетавшие в руки, ноги и туловище шары больно впивались в каждую часть тела парня, оставляя на нём синяки и даже кровоподтёки. Но, несмотря на это, он делал всё, что было в его силах. Как говорилось выше, он был готов принять наказание, потому что и сам считал, что не сумел уследить за подругой должным образом, не смог её защитить. Нужно было без раздумий уходить от потенциальной угрозы без промедления. Медленность – это слово выводило брата Коннора из себя. Он всеми силами старался, чтобы его ассасины не обладали этим качеством, поскольку оно затмевало истинные способности собрата.
Прошло немало времени с момента начала его наказания. Коннор периодически кричал ему количество оставшихся уворотов, что они будут продолжать так до тех пор, пока он не проявит свои навыки и не выполнит возложенную на него задачу. И когда Аран в последний раз ушёл от летящего шара, старший прокричал «стоп». Братья скорее зашли в дом, скрываясь от ливня. Воспитанник Аррани устоял на ногах, но после окончания наказания опёрся ладонями о колени и тем самым согнулся. Коннор оставался подле него и молча смотрел на него. Тогда тело парня не выдержало, и он упал лицом вниз. В его душе не было обиды. Он был даже рад, что справился с этим. Ассасин тяжело дышал, и его не волновало, что он весь мокрый, весь в грязи и весь побитый. Рыжеволосый подошёл к нему, опустился на корточки и спросил, перекрикивая звуки дождя:
– Ты понял, почему я выбрал это наказание?
– Так точно, брат! – из последних сил выдавил тот.
Старший удовлетворённо кивнул и, подсунув руку ему под шею, плавно поднял его на ноги. Аран опёрся на него и начал передвигать ногами. Гильяну своевременно увели в спальную комнату, поэтому она не видела, в каком состоянии её друг вернулся к лекарю. С другой стороны, она и так знала, что он бы всё равно не издал и звука страдания, а внешние повреждения всегда будут скрыты под одеждой.
Ночью Гильяна была обеспокоена состоянием напарника; к тому же, она прождала его половину ночи, но он так и не появился в её поле зрения. Оставшийся с ней кот лежал у неё под боком и тоже не спал. Сестра могла продержаться и дольше, но одновременно с этим понимала, что у него появилась бы возможность показать себя при удобном случае. Так как этого не происходило довольно долгое время, молодой ассасин закрыла глаза и погрузила себя в сон. Лишь с рассветом она спустилась на первый этаж в поисках друга. В большой комнате ей на глаза попался Коннор. Приметив девушку, старший спросил:
– Как твоя нога?
– Всё в порядке, брат Коннор, – кивнула она. – Боль почти прошла.
Саксонский задержался на ней, пристально всматриваясь.
– Сначала сходи к лекарю. Он перебинтует тебя. Потом можешь идти к брату Арану.
После этого он махнул ей рукой в манере приказного жеста и ушёл из видимости. В такие моменты Гильяна была особенно чувствительна. Как он догадался, что она первым делом собралась к Арану? Невзирая на раздумья, ассасин сделала, что ей велели.
Сестра Гильяна вышла на улицу, где завтракали соклановцы, и только тогда наконец увидела друга. Ничто не выдавало в Аране плохого самочувствия. По крайней мере, единственный открытый участок в виде головы был в полном порядке. Ассасин не спеша помогал братьям: подбрасывал дерева в огонь, подавал миски с едой, приборы и прочее. Однако его настроение показалось девушке не самым лучшим. Оно было безучастным. До тех пор, пока он не увидел напарницу. Он не изменился в лице, но и без этого она смогла понять, что не стоит беспокоиться. Гильяна присела возле парня; кот перебрался на законное место. От этого действия девушка заметила, как ассасин буквально на секунду сделал краткий глубокий вдох, какой обычно делают, когда тревожат свежую рану. Она обратила внимание Арана на себя, но парень взглядом заверил её, что всё нормально. Спрашивать про вчерашнее Гиль не осмеливалась: она чувствовала долю своей вины в случившемся, хотя ей не составило бы труда поделиться мыслями с другом. Небольшое напряжение среди соклановцев как-то отталкивало её порывы.
Спустя небольшое время, во дворе появился Коннор. При нём была вся экипировка, что говорило о том, что им троим пора было собираться в дорогу.
– Брат Аран, сестра Гильяна, выдвигаемся, – бросил он.
Молодые ассасины попрощались с соклановцами и направились вслед за старшим. Здесь же сестра снова заметила, что напарник стал передвигаться не так, как обычно. Но времени останавливаться на этом не было. Глава клана ждал их возвращения.
Ближе к полудню тройка ассасинов Огня добирается до владений клана. Пройдя через вход, Коннор озирается на Арана.