Принцесса и горошины

Дэй Алисса

Что ж, по крайней мере, удалось отбиться от розового платья. После долгой и душераздирающей сцены (во время которой Глори топала ногами и швырялась расческами) Люси выдвинула безупречный и неотразимый аргумент: если она, Люси, наденет розовое, это отвлечет внимание гостей от восхитительной, божественно-розовой красоты ее высочества Глорианы.

Гримаса бешенства на лице Глори тотчас волшебным образом превратилась в глубокую задумчивость. Затем принцесса повернулась к гардеробу, наклонилась, запустив обе руки в дальний нижний угол шкафа, и вынула самое потрясающее платье из всех, какие Люси

доводилось видеть. Корсаж у него был изумрудно-зеленого шелка, и такого же цвета юбки пышными складками ниспадали поверх нижней юбки из тончайшей золотистой ткани. По вырезу платья и по краям рукавов каймой пущены изящные золотые бусинки — как выяснилось, и впрямь из чистого золота.

При виде этого наряда Люси так сильно захотелось его надеть, что у нее перехватило дыхание. А потом она наотрез отказалась надевать это платье:

— Нет, нет и нет! Ни за что! Это же цвета верховного дома, а стало быть, платье — подарок. Ты же знаешь, эльфы ужасно щепетильны. В этом платье я буду точно гонец, несущий дурные вести. А ведь наверняка именно эльфы изобрели, как поступать с такими гонцами. Поэтому нет. Категорически!

Это сработало. И вот теперь она бредет за Глори в платье, которое ее наверняка прикончит. На ее голове красуется нелепая копна из зачесанных наверх кудряшек, а на цепочке, обвившей шею, болтается серебряное колечко матери. Прибавьте к этому вышитые туфли-лодочки, которые изрядно велики (обноски Глори), — и перед вами малолетняя модница в материнских нарядах. Люси рывком поддернула повыше юбки и мрачно прикинула, сколько костей она переломает, если кубарем покатится по ступенькам.

Волна жара застигла ее врасплох, отогнала прочь тоскливые сетования и мгновенно обострила все чувства. В сознании Люси протрубил тревогу незримый трубач. Вытянув шею, девушка огляделась, но за ворохом розовых кружев, в изобилии украшавших наряд Глори, сумела различить только мундир одного из дворцовых стражников.

— Миледи, — почтительно произнес Ян (кому еще мог принадлежать этот низкий и столь восхитительный голос?), отвесив поклон Глори.

Принцесса, само собой, не обратила на него ни малейшего внимания и величавой поступью двинулась дальше, зато Люси осталась торчать на лестнице, глазея на Яна, словно деревенская дурочка, и обеими руками стискивая растреклятые юбки. При этом в ее голове теснились в высшей степени безнравственные мысли.

Губы Яна дрогнули в восхищенной улыбке, а в темных глазах вспыхнул огонек.

— В этом платье, леди Люсинда, вы прекраснее летнего дня. Зеленый цвет изумительно оттеняет изумруды ваших глаз. — Голос Яна прозвучал с необычной хрипотцой.

Люси зарделась, насупилась и тут же едва не наступила на подол злосчастного платья.

— Ты что, Ян, уже успел приложиться к пиву? Если меня в этом дьявольском наряде увидят лорды, которые подарили его Гло… кхм… ее высочеству, мне, скорее всего, придет конец… Эльфы, знаешь ли, шуток не любят. — Она осеклась, внезапно припомнив еще кое-что. — С каких это пор ты перестал называть меня просто Люси?

Ян поджал губы, и на его скулах заходили желваки.

— Я думал, что смогу состязаться с чертовыми эльфами в лести и поэтических речах. Видно, простому стражнику на это лучше не надеяться. Если я тебе понадоблюсь, дай знать. Ни эльф, ни человек тебя пальцем не тронет, разве что через мой труп.

На мгновение его взгляд скользнул по нелепо низкому вырезу корсажа, затем вернулся к ее лицу. В это мгновение Ян, которого Люси знала почти всю свою жизнь, превратился в незнакомца. Опасного и неукротимого.

Его глаза сузились, и Люси бросило в дрожь.

— Если принцесса или ее отец полагают, что смогут использовать тебя в своих целях, их ждет жестокое разочарование, — процедил Ян, и в его тоне отчетливо прозвучала леденящая кровь угроза.

Люси ахнула, поспешно окинула взглядом лестницу и облегченно вздохнула, увидев, что Глори отошла уже далеко.

— Думай, что говоришь! Тебя могут обвинить в измене!

Ян подошел к ней вплотную, обхватил ладонью ее подбородок и поднял его так, что их лица оказались совсем близко.

— Измена, Люси, — это самое меньшее, на что я готов пойти, чтобы защитить тебя. Помни об этом. Через два дня, госпожа моя, тебе будет двадцать один. Через два дня. И тогда, сколько бы эльфийских принцев ни преградило мне путь, я приду за тобой. Ты моя!

Люси остолбенела от изумления. Ян запечатлел на ее губах краткий поцелуй и отпустил.

— Через два дня, — повторил он и, поклонившись, зашагал вверх по лестнице.

Дрожащими пальцами Люси дотронулась до своих губ, дивясь, как одно легкое прикосновение могло опалить ее всю нестерпимым жаром. Повернувшись, она проводила взглядом плечистую, мощную фигуру Яна и вновь ощутила холодок.

Ян был капитаном гвардии короля Падрека, и все знали, что эту должность он получил не за красивые глаза. Несомненно, он был лучшим воином короля, лучшим командиром, лучшим… Просто лучшим. Чтобы Ян вел изменнические речи, да еще из-за нее… Это непостижимо!

И все же она до сих пор ощущала на своих губах прикосновение его губ.

— Люсинда!

Пронзительный крик Глори эхом заметался между каменными стенами и привычно просверлил уши.

— Сейчас же иди сюда!

Обеими руками крепко ухватив ненавистные юбки, Люси сделала глубокий вдох и двинулась вниз.

Ян сказал — через два дня. За два дня многое может случиться. А учитывая, что все это время она будет неотступно сопровождать Глори, наверняка ничего хорошего.

В пиршественном зале творилось что-то невообразимое, и Люси едва не сбила с ног Глори, которая остановилась на пороге как вкопанная. Эльфийские вельможи стояли лицом к лицу с дворцовыми стражниками, и все орали друг на друга. Сам король, сидевший во главе стола, моргал то ли от потрясения, то ли — что было более вероятно в столь поздний час — попросту был пьян.

— Глори, я думаю, что нам лучше вернуться к себе. Эта сцена не сулит ничего хорошего, и я опасаюсь за твою безопасность, — проговорила Люси, повышая голос, чтобы Глори могла расслышать ее сквозь царившую в зале какофонию.

— Отличная мысль, ваше высочество, — подхватил Ян, внезапно возникая рядом с ними. Вот только на сей раз в руке у него очень острый и, безусловно, грозный меч. — Мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы обе удалились, прежде чем эти… дебаты примут более опасный оборот.