Принцесса-невеста
Шрифт:
На часах было 5:27.
– Хампердинк и Лютик, – проговорил архидиакон, – я очень стар, и мои мысли по поводу брака незначительны, но я верю, что должен сообщить их вам в этот счастливейший из дней. (Архидиакон совершенно ничего не слышал с тех пор, как ему исполнилось восемьдесят пять или около того. В последние годы с ним произошло лишь одно изменение – по какой-то причине его речь стала хуже. «Блак», – сказал он. «Ошшень стал». Приходилось постоянно напоминать себе о его сане и былых достижениях, иначе было очень сложно принимать его всерьёз.)
– Блак, – начал
– Святейшество, я вынужден вновь прервать вас во имя любви. Прошу, как можно быстрее перейдите к концу.
– Блак – это мещщта ф мещщте.
Лютик почти не обращала внимания на происходящее. Уэстли, должно быть, уже бежал к ней по коридорам. Он всегда так красиво бегал. Даже на ферме, ещё до того, как она поняла, что любит его, ей было приятно смотреть на то, как он бегает.
Граф Руген был единственным человеком в комнате кроме них, и суета у ворот взвинтила его. За дверью ожидали четыре его лучших мечника, поэтому никто не мог войти в маленькую часовню, но, тем не менее, оттуда, где должен был находиться отряд грубой силы, слышались крики множества людей. Четыре охранника были единственными, кто остался в замке, ведь принцу не нужны были лишние свидетели того, что должно было произойти. Только бы только этот тупой церковник поторопился. Уже было 5:29.
– Мещщта любфи ф ещщё полее феликой мещщте фечного покоя. Фечность – это наш дфуг, не запыфайте этого, и любофь пудет с фами фечно.
В 5:30 принц встал и решительно подошёл к архидиакону.
– Муж и жена, – крикнул он. – Муж и жена! Говори!
– Я ещщё не дофёл досюда, – возразил архидиакон.
– Только что дошёл, – ответил принц. – Сейчас же!
Лютик представила, как Уэстли огибает последний угол. Снаружи ждали четыре охранника. По десять секунд на каждого, начала считать она, но затем остановилась, потому что с числами она была в давней вражде. Она посмотрела на свои руки. О, надеюсь, он всё ещё считает меня симпатичной, подумала она; я стала намного хуже выглядеть из-за этих кошмаров.
– Муж и жена, вы муж и жена, – сказал архидиакон.
– Благодарю, святейшество, – сказал принц, стремительно поворачиваясь к Ругену. – Останови этот беспорядок! – приказал он, и не успел договорить, как граф уже бежал к дверям часовни.
На часах было 5:31.
Графу и охранникам понадобилось целых три минуты, чтобы добежать до ворот, и, когда они наконец оказались там, граф не мог поверить своим глазам – он видел, как Уэстли был убит, а теперь Уэстли был здесь. Да ещё и с гигантом и смуглым пареньком со странными шрамами. Шрамы-близнецы напомнили ему о чём-то, но сейчас было не время для воспоминаний.
– Убейте их, – сказал он мечникам, – но оставьте того, который средних размеров, пока я не прикажу вам, – и четыре охранника обнажили свои шпаги…
…но слишком поздно; слишком поздно и слишком медленно, потому что, пока Феззик отошёл к Уэстли, Иниго атаковал, его великолепный клинок ослепительно сверкнул, и четвёртый охранник был
Мгновение Иниго стоял неподвижно и часто дыша. Затем он полуобернулся к графу Ругену и быстро и аккуратно поклонился.
– Привет, – сказал он. – Меня зовут Иниго Монтойя. Ты убил моего отца. Готовься умереть.
В ответ граф сделал совершенно поразительную и неожиданную вещь: он повернулся и побежал. На часах было 5:37.
Король Лотарон и королева Белла прибыли в часовню, где проводилась свадьба, как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как граф Руген вёл четырёх охранников вниз по коридору.
– Мы слишком рано? – спросил королева Белла, когда они вошли в часовню и увидели Лютик, Хампердинка и архидиакона.
– Сейчас происходит много всего, – ответил принц. – Но, в своё время, всё станет кристально ясно. Но я боюсь, что очень возможно, что прямо сейчас гульденцы атакуют нас. Мне нужно некоторое время побыть одному в саду, чтобы обдумать план войны, поэтому могу ли я убедить вас лично отвести Лютик в мои покои?
Его просьба, конечно же, была удовлетворена. Принц спешно удалился и, остановившись лишь раз, чтобы отпереть шкаф и достать несколько пар сапог, прежде принадлежавших солдатам Гульдена, поспешил наружу.
Лютик же очень медленно и спокойно шла между старым королём и королевой. Ей было не о чем беспокоиться, ведь Уэстли был здесь, чтобы остановить её свадьбу и навсегда забрать её. Лишь на полпути к комнате Хампердинка она осознала свою ситуацию.
Уэстли здесь не было.
Милый Уэстли не появился. Он не счёл нужным прийти за ней.
Она тяжело вздохнула. Это был скорее вздох прощания, чем печали. Когда она дойдёт до комнаты Хампердинка, всё будет кончено. У него роскошная коллекция мечей и ножей.
Никогда прежде она не думала о самоубийстве всерьёз. Конечно же, она думала о нём; все девушки временами думают об этом. Но никогда всерьёз. Она чуть удивилась, поняв, что это будет простейшей в мире вещью. Она дошла до покоев принца, пожелала спокойной ночи королевской чете и направилась прямо к висевшей на стене коллекции оружия. На часах было 5:46.
В 5:37 Иниго был так ошарашен трусостью графа, что секунду просто не мог сдвинуться с места. Затем он бросился в погоню, и, конечно же, был быстрее, но граф пробежал через дверной проём, захлопнул и запер дверь, и Иниго был не в состоянии открыть её.
– Феззик, – в отчаянии крикнул он, – Феззик, выломай её.
Но Феззик был с Уэстли. Это была его работа, оставаться рядом и защищать Уэстли, и, хотя они ещё могли видеть Иниго, Феззик был не в состоянии ничего сделать; Уэстли уже начал идти. Медленно. Слабо. Но он шёл без посторонней помощи.
– Бросься на неё, – ответил Феззик. – Сильно ударь плечом. Она поддастся.
Иниго кинулся на дверь. Он вновь и вновь ударял в неё плечом, но он был худым, а дверь – наоборот.