Принцесса с дурной репутацией
Шрифт:
— Все такие деловые, — развела руками Оливия. — Одни мы болтаемся, как шуты на похоронах. Куда податься? Не в комнатах же сидеть и мух давить?
— Слушай, экселенса, — мне пришла в голову идея. — Я ни разу не была в картинной галерее твоего отца. Думаю, о ней все забыли; кому придет в голову ходить по картинным галереям в такое время, и мешать мы там никому не будем. А?
— Давай, — кивнула экселенса. — Я там, кстати, несколько лет не была.
Двери в галерею были не заперты.
— Неужели и там уборка? — прошипела Оливия, но нет.
Мы вошли и увидели
Я замерла перед большой картиной. На ней был изображен герцог Альбино, более молодой и улыбчивый, чем сейчас. Он сидел в резном кресле и держал на руках маленькую девочку, чье личико почти было скрыто очаровательными белыми кудряшками. Рядом с креслом стоял высокий худой человек в глухом черном плаще.
— Я никогда не видела этой картины, — сказала Оливия.
Глава одиннадцатая
Встреча Особо Важной Особы — 3, или Наконец-то!
Чем дольше ждешь, тем больше оснований не дождаться.
Или дождаться чего-нибудь не того.
Я никогда не видела этой картины, — повторила Оливия.
— Верю, — сказала я. — Маленькая белокурая девочка на ней — это ты?
— Я не знаю, — Оливия почему-то перешла на шепот. — С меня никогда не писали портретов. И насколько я помню, я не была белокурой.
— Ну, такая малышка могла этого и не запомнить… Сколько здесь тебе лет? Не больше полутора, по-моему…
— Но в то время отец был в военном походе, Десятилетняя война. Отец здесь очень, очень молод… Его почти не узнать.
— Если б твоя мать была жива, она тоже оказалась бы на картине. А тут какой-то мрачный мужик в плаще вроде тех, которые столетья назад носили Чистильщики Чумы. Да он и похож на Чистильщика! Только маски нет.
— Я ничего не понимаю…
— А в галерее есть портреты твоей матери? Другие портреты отца?
— Я не помню… Не уверена.
Мы принялись осматривать все картины. Портретов имелось много, но все это, судя по подписям, были давние предки Оливии, чуть ли не все родословное древо Монтессори.
— Вот, — остановилась Оливия.
Этот портрет герцога Альбино был, видимо, написан не так давно — герцог уже не улыбался, глаза его были холодны и лицо надменно. И шрам. Тот, которым низость герцога пометил благородный Фигаро. На портрете великий поэт всех времен стоял, опершись на бюро, где лежали свитки бумаги и перья. Одежду герцога составлял черный глухой плащ.
— Какой это год? Должна быть подпись…
Но у картины не было подписи. Как и у той — с белокурой девочкой.
— Знаешь, здесь что-то не так, — молвила Оливия. — У меня нюх на грязные семейные тайны. Что-то гадкое случилось в роде Монтессори, что-то, о чем все молчат.
— Давай спросим у Фигаро про эти картины.
— Нет, — отрезала Оливия. — Ему сейчас не до того. Разберемся сами. Родовые книги герцогства Монтессори
— Заметила.
— Так, может, это не я? Может, это моя сестра, умершая во младенчестве? Нет, слишком попахивает романами для чувствительных дамочек. Идем в библиотеку.
Как я уже упоминала ранее — библиотека не была популярным местом посещения среди челяди и гостей замка. Но все-таки было заметно, что и в ней недавно прибирались. Завалы из книг и журналов, остатки наших с Оливией картонажных безумств, — все исчезло. В библиотеке пахло очистителем для мебели, книги на стеллажах стояли ровными рядами, как солдаты на плацу. Каждый стеллаж был снабжен алфавитным указателем находящихся на нем книг. Мы миновали все до указателя «Монтессори», но там были только многочисленные собрания сочинений герцога Альбино. Под указателем «Родословные» обнаружились родословные книги самых древних родов Старой Литании, но рода Монтессори среди них не было. Стеллаж «Герцоги, графы и пр.» был забит до отказа томами в потемневших кожаных переплетах, но и там о роде великого поэта не имелось ни одной записи.
— Не понимаю, — сказала Оливия. — Такое впечатление, что Монтессори просто не существуют в природе. Исключая тех дальних родственников, что гостят в замке и объедают нас на приличные суммы.
— Есть только произведения Альбино Монтессори. Поэта. Если же он все-таки герцог, должна быть карта родословного древа. Герб-то есть, вон орифламму вывесили!
— А что, если это герб не Монтессори, а какого-то давно исчезнувшего рода? И папаша его просто присвоил? Или герцог Альбино Монтессори вовсе не тот, за кого себя выдает?
Мы бродили по библиотеке и ломали головы над обрушившейся на нас загадкой. Так было до тех пор, пока мы не дошли до низенького шкапчика с надписью «Документы на право собственности».
Раньше на меня такое словосочетание подействовало бы, как хорошее снотворное, но сейчас я поняла: именно здесь хранятся бумаги, подтверждающие права рода Монтессори на поместье ди ла Перла, на все его бескрайние поля пшеницы и ржи, на вересковые пустоши, на два озера, полных потрясающей рыбы, на охотничьи угодья и прочая, прочая. Если такие бумаги существуют, значит, официально существует и род Монтессори.
Шкапчик был небольшим, скорее, он даже напоминал сундук, поставленный на попа. И самое интересное — у шкапчика нигде не было замочной скважины. Только на дверце имелся выпуклый диск, испещренный непонятными символами.
— Как же его открыть? — нахмурилась Оливия.
Я тронула диск. Оказалось, что он вертится во все стороны, но это никак не помогает нам в реализации наших намерений. Шкапчик был неприступен.
— А давай кувалду из кузницы принесем, — вдохновилась Оливия, она терпеть не могла, когда на жизненном пути появлялись вещи, не подвластные ее капризам.