Принцессы не прощаются

Левина Ксюша

 А я испугалась. Я же и правда могла это себе представить, у меня такое вполне укладывалось сейчас в голове. Ты просто придёшь и победишь, а я глазом не моргну и не пойму, что это произошло. А с другой стороны почему нет?

 — Самоуверенн… — я не договорила, ты оставил дверцу машины открытой и подошёл ко мне.

 — Мы же уже выясняли. Я не сведущ в правилах и жестах. И я ничему не научусь.

 — Но ты…

 — Ты же меня не прогоняешь. Это в твоей власти, наверное… хотя не уверен, что ушёл бы, попроси ты о подобном.

 — Но ты приходишь сам и я не знаю, когда… ты же можешь однажды не прийти.

 —

А ты этого бы хотела? — ты нахмурился, — Зачем тебе решить когда и где? Я решу всё сам и твоё дело будет согласиться. Это неправильно?

 — Я не знаю, наверное вместе…

 — Но это же я за тобой ухаживаю, — ты убрал с моего лица прядь волос. А я смотрела на тебя, завороженная, потому что фонарь над твоей головой очерчивал силуэт и он терялся в сыплющихся на нас снежинках. Они крупой с неба опускались на наши волосы, и кружили в белом танце призрачными парами, а мы стояли, как герои на драматичном прекрасном балу.

 — Ты со мной? — спросил ты.

 — С тобой, — кивнула я.

 — Тогда пошли.

 — Куда?

 — По дороге решим.

Глава двадцать четвёртая. Я не хочу, чтобы мои цветы ели барашки!

Мы сидели на парковке торгового центра и ели фаст-фуд, который там продавали до полуночи. Старые добрые стрипсы с картошкой грели душу и раздражали здоровье. Ты смотрел, как я ем, и улыбался, как будто впервые видел подобное.

 — Чего смотришь?

 — Никакой милой фигни, просто ты такая в платье, шарфике, вся красотка, а ешь стрипсы с соусом.

 — Я что-то запачкала? — я испуганно начала осматривать свою одежду, и… уронила стрипс на платье, — Чёрт…

 — Да не страшно, никто же не увидит, — засмеялся ты, взял с моего платья стрипс и засунул в рот, — Итак? Что дальше? Ты хотела поесть гадости — ты её поела.

 — Ага… Не знаю, что дальше, — мне казалось, что ты спрашиваешь о… будущем.

 — Ты напряглась, — потянулся, но прикасаться ко мне не стал.

 — Слушай, — я перевела тему, — так значит у тебя… было много отношений, так?

 — Очень. Наверное… Много — это сколько? — ты нахмурился, и на секунду я представила, что начнёшь считать по пальцам.

 — Ну… больше тридцати?

 — Почему такая цифра?

 — Да не знаю, просто в голову пришло.

 — М-м… пожалуй.

 — И почему вы расставались? Ты не похож на того, кто бросит девушку или вроде того.

 — А я и не бросал никого. Мы занимались сексом и… расходились. Что-то вроде того.

 — А отношения?

 — Это не отношения?

 — Ну… просто секс — это не отношения.

 — А разница?

 — А я — просто секс?

 — Мы не трахались, — отметил ты и щёлкнул меня по носу, — Нет, у нас не отношения.

 — А что?..

 — У нас будущая любовь, — усмехнулся ты, — Да не знаю я. В таком случае у меня не было отношений. Я никогда с девушками не общался. Я просто к этому не приучен. Для общения у меня были друзья. Не те, которых ты сегодня видела, нет. У меня есть специальный человек для общения.

 — Где ты его взял?

 — Кастинг, блин, провёл, — усмехнулся ты, — Не знаю. Друг мой старый. Они вообще все мои старые друзья… Я их познакомил. В разное время дружил с разными людьми, миксовал, сводил, образовались компании… Как-то так. А девушки… Это же секс и физиология.

 — А я?

 — Вот же заладила. Ладно, смотри, — ты повернулся ко мне всем корпусом, — В моей

семье… не то чтобы уважали женщин. Моя мать всегда была весьма расчетливой. Она бы запросто стала женой Льва Аркадьевича, без шуток! Если бы с отцом не срослось. В семье никто и ни во что не ставил её мнение — это тоже понятно. Бабушка по папиной линии… потрясающая женщина, но её выставили из семьи, и она была “нашей” только номинально. Бабушка по маминой линии — моя фанатка, просто за любой кипиш, лишь бы там был я. Покорная барышня, заботушка — не более того. Сестёр нет. Любовницы отца — те ещё дамы, ничего общего с уважением к ним никто не испытывал. Вот и всё… Не было в моей семье особого фанатизма к женскому полу. Меня никто не воспитывал в этом ключе. То, что я говорю с тобой или с Люсей, — чистой воды случайность. Вы просто… очень смешные. Интересные. Ну и тебя я хочу, это, пожалуй, тоже важно. Вот и всё, понимаешь?

 — Пожалуй.

 — Я ответил на твой вопрос про отношения?

 — Наверное. Но это на тебя как-то не похоже. На тебя, которого я встретила тогда в первый раз — да, но не на… этого, — я махнула рукой, пытаясь показать, что имею в виду, но ты закивал ещё до этого, — Всё странно. Максимально! Ты не похож на того, кто… не уважает женщин. Ты же с ними работаешь!

 — Не-не, я работаю с их детьми. Ну… буду. Детей я всегда очень сильно любил. Блин, — ты взялся обеими руками за руль и усмехнулся, — Окей, попытаюсь пояснить. Я понимаю социальные нормы, понимаю, как и где нужно поступать. Теоретически мне всё это известно, на практике — применять не приходилось. Я не жил в бункере, у меня были одногруппницы и коллеги на работе, одноклассницы, но только… всё, как в моей ненормальной семье. Либо во мне видели, как мама, способ наживы. Либо, как в случае с бабушкой, это был фанатизм. Либо, как в случае с папиными любовницами, я понимал, что речь только о сексе и не более того. А вот ты… та самая “нормальная бабушка”, изгнанная вместе со мной из семьи. Ты мне её напомнила. Вот и всё. До этого я никогда не копал глубже. Никаких отношений. У меня их не было. У меня нет дурных бывших. Нет каких-то странных историй про большую подростковую любовь. Я чист, как девственник.

 — Девственник, — усмехнулась я.

 — Что?

 — Представила толпы девушек в твоей постели.

 — О да. Они там ходили толпами, не разуваясь, — рассмеялся ты, — Расслабься. Я не так ужасен, как ты решила. Поедем отсюда?

 — Куда?

 — Если ко мне — то потрахаемся, я себя знаю. И это будет явно лишним.

 — Что предлагаешь?

 — Уже почти ночь. Ты работала и устала, ты хочешь тишины, верно?

 — Для человека, которого никто не учил уважать женщин, ты слишком заботлив, — засмеялась я.

 — Я учусь. Пытаюсь, по крайней мере. Мне интересно попробовать. И мне хочется о тебе заботиться, как я делаю это с детьми или моими друзьями. Они же тоже как дети, понимаешь?

 — Наверное, да. Пожалуй, именно детей они мне и напомнили. И ты хочешь детей?

 — Очень. Мне кажется это круто, когда тебе вдруг начинает принадлежать настоящий человек. И он только твой! Я никогда не понимал, почему папа не общается с моим братом или со мной. Почему мама говорит обо мне только, как о наследнике деда. Почему дед не радуется, что ему принадлежит человек. Всё детство вышло каким-то очень пресным. Я столько мог им дать… А ты хочешь детей?