Принцессы тоже плачут
Шрифт:
Через час Полина зашла в комнату к Анне и брякнула с порога: «Все, Анютка! Накрылась твоя девичья мечта. Князь Репнин, говорят, помирает».
— Что? — Анна стремительно встала со стула и от резкого движения у нее закружилась голова. Никита едва успел подбежать, чтобы подхватить ее.
— Чего мелешь-то, дура! — заорал он на Полину.
— А что я такого сказала? — пожала плечами Полина. — Цыгане новость принесли — мчался куда-то твой князь, дороги не разбирая, спешил, поди. Упал с лошади, расшибся. Пока в сознании, но плох очень. Тебя зовет. В таборе он.
— Господи! — взмолилась Анна, приходя в себя. — Из-за меня он… Что же делать? Бежать к нему?
— Ну, уж ты сама решай, — равнодушно сказала Полина и, засмеявшись, ушла.
— Никита! Что же это? Как же это?
— Любишь его? — хмуро спросил он.
— Люблю.
— Тогда иди, а то вовек не простишь себе, что при последнем часе не была.
— А как же ты?
— Я здесь посторожу, чтобы Модестович не увидел, что тебя нет.
— Спасибо, Никитушка. Лучшего друга у меня ведь и нет!
— Что мне та дружба, если ты другого любишь! — махнул рукой Никита.
— Но я…
— Да не медли ты! Иди, опоздаешь, не ровен час.
Анна порывисто подбежала к Никите, поцеловала его и бросилась прочь.
— Ах ты, Господи, — вздохнул он. — Как она будет, горемычная?
— А будет она теперь беглая, — с наглым смехом сказала Полина, снова появляясь в дверях комнаты.
— Что ты несешь, окаянная?!
— И тебе, кстати, тоже оставаться здесь не советую, — ухмыльнулась Полина. — Вернется Модестович с новым хозяином — не посмотрят, что ты вольный. Так всыпят, что Аньку отпустил, — мало не покажется.
— Ты же сама сказала…
— Я только то сказала, что князь просил — он Аньку из поместья выманить хотел, а то она у нас такая щепетильная, будто и впрямь барышня! Так что не жди — не вернется она. Там у цыган ее любовник дожидается, а на тебя ей наплевать.
— Ах ты, стерва! — Никита с кулаками бросился к Полине — она взвизгнула и стремглав выскочила в коридор.
То, что ее обманули, Анна поняла сразу — Репнин, живой и здоровый, сидел у цыганского костра и, завидев ее, тут же бросился навстречу.
— Аня! Ты все-таки пришла!
— Вы же умирали…
— Со мной все в порядке!
— Так это все обман?
— Простите меня, но это был единственный способ спасти вас.
— Как это жестоко — сказать мне, что вы при смерти! Вы! Да вы чудовище! — Анна разрыдалась — она бежала через лес, задыхаясь от горя и усталости, а ее просто заманили в ловушку. — Как вы могли, Михаил?
— Успокойтесь, утрите слезы! Да, я чудовище! Каюсь, но другого выхода у меня не было. Да и у вас тоже.
— Значит теперь я беглая? А вы мой похититель? — с ужасом поняла Анна. — Это отвратительно, это мерзко! В такой помощи я не нуждаюсь!
— Нуждаетесь, и еще как!
— Спасибо, что приняли участие в моей судьбе, но я возвращаюсь в поместье.
— Вы хотя бы понимаете, что вас там ждет?
— А жить с клеймом беглой крепостной вы считаете для меня лучшей участью?
Анна, выслушайте меня спокойно и взвешенно. Скородя докажу, что Забалуев убил барона Корфа, и тогда всем будет не до вашего исчезновения. А когда станет известна правда, вы сможете вернуться к Владимиру, и он освободит вас.
— А если вы не сможете ничего доказать?
— Обещаю вам, я не допущу, чтобы с вами случилось что-то плохое! Анна! — Репнин взял ее за плечи. — Загляните мне в глаза, и вы увидите — я все еще испытываю к вам некие чувства, о которых уже говорил вам не раз. Я буду помогать вам и оберегать вас. Вы же должны довериться мне.
— Хорошо, — кивнула она после некоторой паузы. — Я попытаюсь еще раз поверить вам. Но… как же Никита?
— Не беспокойтесь. Теперь, я думаю, он уже обо всем знает, я позаботился, чтобы предупредить его. Никита — свободный человек, он волен распоряжаться собой, как ему вздумается. Уж он не станет дожидаться возвращения управляющего, наверное, и сам уже где-то на полпути к новой жизни. И вам тоже надо начать все сначала…
— Скажи, Наташа, а как бы ты поступила, узнав, что я дрался на дуэли из-за другой женщины? — спросил Андрей, вальсируя с ней на балу, устроенном Долгорукой в честь свадьбы дочери.
— И при этом остался жив? — понимающе кивнула Наташа.
— Скажем, мой визави промахнулся.
— А я бы не промахнулась.
— Я так и подумал, — не очень искренне улыбнулся Андрей.
— Будем отныне навеки с тобой, — пропела Наташа в такт музыке.
— Навеки с тобой, — тихо повторил за ней Андрей, обходя другую вальсирующую пару.
— Осторожнее! — говорила Лиза Забалуеву. — Вы отдавите мне ногу!
— Это от избытка чувств, Елизавета Петровна, то ли еще будет, — пьяно шептал Забалуев. — Надеюсь, сегодня вы узнаете, чего я стою.
— А сколько, вы полагаете, стоит дырявый самовар на рынке? — спросила Лиза, уклоняясь от его мокрых губ. — Думаю, копейки две?
— Я вас накажу за дерзость! — зашипел Забалуев, останавливаясь.
— Вам не нравится вальс? — рассмеялась Лиза. — Мазурку нам с Андреем Платоновичем! И посмотрим, чего вы стоите! Люблю страстных танцоров! Что же вы, Андрей Платонович! Прямо, как вареный! Я люблю, когда в танце мужчина не скрывает своей страсти!
— Сейчас, сейчас, Елизавета Петровна, — пыхтел Забалуев, пытаясь приноровиться к легкой и стремительной Лизе. Но это ему плохо удавалось, и в конце концов он, споткнувшись, рухнул на колени посреди залы.
— Что, маменька, теперь вы довольны, что выдали меня за этакого шута? — издевательски спросила Лиза в полной тишине. Музыканты стушевались и перестали играть, гости расступились вокруг коленопреклоненного Забалуева. Он, краснея от натуги, сумел все же подняться — правда, с помощью слуги, бросившегося ему на помощь по молчаливому знаку Долгорукой.