Принцип четности
Шрифт:
— Леша, что ты такое говоришь? — выдохнул я, теряясь. — Надо уходить, понимаешь меня?! Надо встать и идти!
— Идти некуда, — сказал Прохоров. — И незачем. Бесполезно. Несущественно.
— Спросите его, что там внутри… — робко вставил Холодов.
— Не лезь! — огрызнулся Березин.
— Что ты видел? — спросил я. — Можешь рассказать? Что там внутри?
— Там все, — ответил Прохоров после некоторой паузы.
— Что — все!? — выпалил Холодов, подвигаясь к нам.
— Все, значит — все, — снова сказал Прохоров. —
— Дохлый номер… — бросил Березин уныло.
— Чего — смысл? — спросил я. — Чего, Леша?
— Всего. Там смысл и истина. Все остальное — ложь. Все остальное ничтожно и глупо. Остальное — бессмысленно. И ненужно. Ненужно никому и ничему.
— О, господи боже!.. — вздохнул я и посмотрел на Холодова.
Он втянул голову и часто моргал. Березин мрачно косился то на него, то на свечение. Помнится, я пытался еще что-то выудить после этого из Прохорова, но он перестал отвечать так же неожиданно, как и начал.
— Ну что, Дмитрий Андреевич? — процедил я. — Как вы можете все это прокомментировать?
— Никак… — тихо отозвался Холодов. — Зачем он туда сунулся? Кто его просил…
— Давайте, мил человек, выкладывайте начистоту! — резко сказал я. — Я не прошу даже, а требую!
— А что выкладывать? — пробормотал Холодов. — Нечего, можно сказать…
— Ты тут не прибедняйся! — недовольно выкрикнул Березин. — Рассказывай все! Что это за хреновина, мать ее?! Только невинного из себя не строй! Чего с парнем стало?
— Я правда не знаю… — стал оправдываться Холодов. — Я понятия не имею, что с ним случилось! Понятия не имею, что там внутри… Честное слово!..
— А кто тогда знает?! — выпалил Березин. — Кто тогда знает?! Я, что ли? Кому сюда надо было, ни жить, ни быть, спрашивается?! Мне, что ли?..
— Саня, не кипятись, — Я попытался немного осадить Березина. — Дмитрий Андреевич, не хотите ли вы сказать, что вообще ничего не знаете про данное явление? Что вы, вообще, видите его впервые?..
— Это не совсем так…
— Простите, а чем же тогда занимается ваша комиссия?
— Многим занимается, — ответил Холодов. — В том числе и тем, что к этому случаю не относится…
— Это чем же? — осведомился Березин.
— Что к этому случаю не относится, — тихо, но твердо повторил Холодов.
— Но нас интересует этот случай, — сказал я. — И ему подобные. Так были подобные случаи, все-таки? Судя по вашим фразам в кабинете Медведева, они были.
— Были, — с вздохом сказал Холодов. — Хотя и немного.
— Ну и что? — сказал я, чувствуя, что его все время надо подпинывать. Говорите же, господи! Чего вы так трясетесь-то? Хотите, мы вам расписки напишем? О неразглашении, или еще там какие…
— Расписки вам и так придется написать, — заметил Холодов. — В любом случае. Такие у нас правила…
— Так в чем же дело!? — недовольно сказал Березин. — Чего тогда кокетку из себя строить,
— Послушайте вы! — нервно бросил Холодов ему. — Что вы постоянно мне тут… Как будто я виноват, что парень туда сунулся! В конце концов, взрослые же люди!..
— Ладно, тихо! — сказал я. — У нас нет времени выяснять отношения. Вы можете вразумительно сказать, что вы знаете об этой штуковине?
— Да практически ничего! — воскликнул Холодов. — Понимаете, практически ничего! В этом все и дело. Мы знаем только, что эти излучения возникают неожиданно и всегда в местах, достаточно отдаленных от населенных пунктов. Знаем еще, что они во время своего существования меняют цвет. Сами же видели…
— Ну, видели, — буркнул Березин.
— Но не это главное, — сказал Холодов. — Главное в другом. В том, что эти излучения существуют очень недолго! Всего несколько часов! А потом бесследно исчезают. И когда мы, предположим, прибываем на место, то уже все… В общем, не везло до сих пор. И никто из людей, по нашим данным, не был с этими явлениями в близком контакте.
— Значит, нынче повезло? — сказал я.
— Вот именно, — пробормотал Холодов, слегка возбуждаясь. — Вы, Иван Константинович, думаете, с чего такая спешка? Тут, можно, сказать, стечение обстоятельств… Я в городе, вообще, оказался случайно. Проездом просто. А тут, как обычно, со спутника засекли… Москва меня достала, начальство говорит, что хочешь сделай, но не проворонь. Тем более что не так далеко от города… Раньше гораздо дальше бывало. То где-то в степи, вообще за десятки километров… А тут такой шанс! Вы понимаете или нет?! — воскликнул он. — Мы с вами, можно сказать, первые люди, которые наблюдают это явление! Первые! До сих пор еще никому не удавалось! Понимаете вы?!
— Я понимаю только одно, — сухо сказал я. — Что мой бортинженер, молодой парень двадцати пяти лет влип в очень скверную историю. И ему сейчас нужна помощь. Вот это я понимаю!
— Конечно, конечно, — торопливо закивал Холодов. — Безусловно. Он, вообще, для науки сейчас бесценен! Он побывал там, в самом, так сказать… Это даже трудно переоценить…
— Перестаньте! — оборвал я его. — Это он для матери своей бесценен! Для невесты бесценен… А не для вашей науки! Вашей науке только бы лапу на что-нибудь наложить. Знаем вы вашу науку…
— Зря это вы так… — сконфуженно произнес Холодов.
— Да что ты с ним, Иван… — сказал Березин, морщась. — Ни чего он не знает. Время зря теряем. Что делать будем, командир?
— Носилки будем делать, — сказал я, выпрямившись.
Холодова мы оставили возле Прохорова — все равно толку в этом деле от него не было никакого — а сами пошли на поиски подходящего кустарника для носилок. На это у нас ушло минут, наверное, пятнадцать или больше. Уже потом, когда мы заканчивали делать носилки, Березин мне сказал: