Принцип домино
Шрифт:
Минирование всех выходов машинного отделения закончили, когда уже совсем рассвело. Над морем вставал новый день, но никого из тех, кто находился на борту «Рассвета», он не радовал. Все они действительно оказались на пороховой бочке, которая могла рвануть в любой момент. Тревожное ожидание повисло над палубами.
В прямом смысле этого слова «Рассвет», правда, заминирован не был. Боевики привезли с собой много всякого добра, но взрывчатку не захватили. Объяснялось это довольно просто. Акция по захвату судна с самого начала планировалась как отвлекающий маневр. Смысл она имела
В каком-то отношении это было даже к лучшему, потому что теперь Бухгалтер по крайней мере мог не опасаться, что какая-нибудь случайная пуля окончательно разрушит планы бандитов. На борту «Рассвета» находилось достаточно заложников. Учитывая их количество, шальных пуль можно было не бояться.
Когда выходы были наконец заминированы, Бухгалтер обсудил с Бесланом план обороны судна. Оружия и боеприпасов на «Рассвете» хватало с избытком, а вот с «личным составом» возникла огромная проблема. Поэтому Бухгалтер видел выход в том, чтобы в каждом конкретном случае действовать предельно жестко, не давая федералам даже приблизиться к «Рассвету». Беслан с ним согласился, они быстро обсудили детали, и работа закипела.
Первым делом всех заложников перегнали вниз, в помещение библиотеки. Одного из боевиков, работавшего до войны трактористом, спустили на «Комету». Учитывая его предыдущий опыт, он должен был не только присматривать за работавшими, но и осуществлять, по мере возможности, технический надзор. Падавший от усталости четвертый механик опять обещал закончить ремонт в течение ближайших часов. Что-то у них там не получалось, не хватало каких-то инструментов, а взять их было неоткуда, поскольку машина была заминирована.
Возможно, все обстояло именно так, а возможно, и нет. В любом случае роскоши доверять кому-либо Бухгалтер себе позволить уже не мог. Именно поэтому он отправил на «Комету» боевика и пообещал расстрелять через четыре часа кого-нибудь из ремонтников, если работа не будет закончена.
Хамзат по-прежнему должен был охранять заложников, обожженный боевик – присматривать за заминированными выходами из машинного отделения, непрерывно обходя их по кругу. Оставшиеся боевики, включая Беслана, заняли круговую оборону на верхних палубах.
Сильно обожженный в машине чеченец медленно, но верно умирал страшной смертью. Доктору дали спуститься к себе за перевязочными материалами и медикаментами, которые могли понадобиться во время боя, а потом снова закрыли в каюте с больным.
«Рассвет» приготовили к любым неожиданностям, и Бухгалтер мог позволить себе немного отдохнуть. Это было легко сказать, но непросто сделать. Бухгалтер был настолько возбужден, что даже не смог усидеть в своей каюте. Минуты через три он прискакал на мостик к Беслану.
– Связь проверил?
– Да, – кивнул Беслан.
Он сидел с автоматом в штурманском кресле, поставив ноги на ящики с боеприпасами, и по сравнению с Бухгалтером выглядел каким-то монументом спокойствия.
Со связью дела обстояли неважно, как и со всем остальным. Рации, которыми боевики обычно пользовались в бою, к судовым условиям подходили слабо, а телефонная и громкая связь на обесточенном «Рассвете» не работала. Для того чтобы связаться с «Кометой» или с засевшими по левому и правому борту боевиками, нужно было выходить с рацией на крыло мостика. С Хамзатом и обожженным боевиком, присматривавшим за выходами из машины, связи вообще не было, поскольку металлический корпус судна полностью экранировал сигнал.
На этом Бухгалтер не успокоился и продолжал метаться на одной ноге по мостику. Именно он и заметил вертолет.
– Что это? – вскрикнул Бухгалтер, застыв на месте.
– Где?
– Вон там! Впереди! Видишь?
Схватив бинокль, Бухгалтер оперся локтями о штурманский пульт и вскоре увидел в окулярах несущийся на «Рассвет» «Ка-25».
– Вертолет! – вскрикнул он. – Началось!
– Что делать будем?
– Передай, пусть никто пока не высовывается!
– Ага! Понял! – крикнул Беслан, бросаясь к крылу мостика.
Вертолет довольно быстро приближался к «Рассвету» по дуге, заходя к носу судна. Раскраска машины была военной, и сомневаться в том, что он прилетел по их души, уже не приходилось. И Бухгалтер не замедлил с решением.
– Беслан!
– Я!
– Гранатомет! Быстро!
– Ага!
Беслан тут же метнулся к ящикам, Бухгалтер присел, продолжая следить в бинокль за вертолетом. «Ка-25» несся на «Рассвет», заворачивая к левому борту.
– Ну что, Беслан?!
– Сейчас! – крикнул боевик, бросаясь к крылу мостика.
Как следует прицелиться он так и не успел, и вертолет пролетел мимо, обдав мостик ревом и тугой струей воздуха.
– Уходит? – крикнул Бухгалтер.
– Нет. Разворачивается!
– Давай назад! К трубе! Отсюда не попадешь! И предупреди Асламбека!
– Ага!.. Асламбек! Готовь гранатомет! Попробуем грохнуть «вертушку»! – проорал Беслан в рацию и тут же кинулся в коридор.
Бухгалтер в возбуждении допрыгал до выхода на левое крыло и высунул голову наружу. «Ка-25» далеко позади разворачивался на второй заход. Если бы Бухгалтер мог, он тоже схватил бы гранатомет и вместе со всеми попытался бы сбить ненавистную «вертушку». К вертолетам и самолетам федеральных сил он, как и все боевики, испытывал особую ненависть.
Но за прошедшую ночь Бухгалтер превратился в калеку. Тем сильнее была его злость. Глядя на приближающийся «Ка-25», он скрежетал зубами и бормотал проклятия.
Глава 42
«Ка-25», как и его ближайшие сородичи «Камовы», был типичным морским вертолетом, предназначенным для разведки. Венцом его боевой деятельности была установка буев для обнаружения подлодок условного противника на театре тактических учений.
Участия в настоящих боевых действиях вертолет никогда не принимал. О тепловых имитационных ракетах командир «Ка-25», конечно, знал, но отстреливать их ему приходилось всего пару раз в жизни на тех же учениях. Экипаж был совершенно не готов к встрече с боевиками, более того, о захвате судна террористами ни командир, ни второй пилот вообще не догадывались.