Принцип домино
Шрифт:
Все общение этих двоих теперь сводилось к взаимным укорам и ковырянию в старых ранах. Эванс сделала вид, что не видела зажигалку, Ларссон сделал вид, что не понял, что за виски. Они смотрели друг другу в глаза и продолжали делать вид, что не знают друг друга лучше, чем кто-либо другой, играя в чужих, незнакомых, посторонних. Прикурив, Эванс затянулась и отвела взгляд, стряхнув пепел в коробку для скрепок на краю стола.
– Какого черта происходит, Эванс, – голос Лиама был похож на низкое рычание, но его требовательный тон был не более чем имитацией голоса совсем другого человека.
– Спрашиваешь, какого черта? Ладно, сейчас объясню, – снисходительно пожав плечами, Эванс отложила сигарету и поставила кружку подальше от края. Она развернула кресло, чтобы оказаться лицом к Ларссону, и начала медленно наклоняться, пока ее голова не оказалась на уровне ремня брюк Лиама.
– Какого хрена ты де… – окончание фразы так и повисло в воздухе, когда девушка открыла ящик, где лежал отчет для заседания, и резко откинулась назад на спинку кресла.
Она опять взяла сигарету и снова немного отпила из кружки, так и не взглянув на Ларссона, выражение лица которого сменилось с изумления на шок. В открытом ящике рабочего стола Эванс лежала правая женская туфля на высоком каблуке. Сомнений в принадлежности туфли к конкретной паре не было, а на Эванс в ночь гибели Ричарда, насколько помнил Ларссон, оставалась левая.
Пока Лиам изучал туфлю взглядом, Эванс ногой захлопнула ящик и затянулась. Ларссон же продолжил несколько секунд стоять, отходя от шока, а затем вырвал из ее рук кружку и одним глотком допил содержимое, занюхав рукавом дизайнерского пиджака. Сделав глубокий вдох, он забрал у Эванс сигарету и направился к выходу, закуривая на ходу. Ожидаемо, что она его не остановила, вытаскивая уже другую сигарету из пачки.
– Лиам, – тихо позвала Эванс, когда он был уже на пороге, – ты скучаешь по Ричарду?
Лиам молчал, а ей и не нужно было, чтобы он заговорил. Боль, отразившаяся в глазах бывшего друга, служила точным ответом.
– Каждую долбанную секунду, – его голос стал хриплым, а в глазах стояли непролитые слезы. На лице отразилась тень усталости, лежавшая на нем с того вечера, как Ричарда не стало, с момента, когда Лиам выбрал не его.
– Прости меня, Лиам, – голос Эванс звучал очень устало. – Прости за все. Прости за Ричарда. Если когда-нибудь сможешь. Видит Бог, я этого не хотела, – сквозь жалость, извинилась она, но Ларссон ни на миг не верил ей.
– Может и не хотела, но теперь его нет, и этого не исправить, – голос с трудом поддавался ему.
Он вышел в коридор, а Эванс так и продолжила смотреть в окно, изучая скучный серый пейзаж и льющуюся с неба воду, оседавшую на стекле.
Смутное время
Комиссар Джон Морган стоял на крыше полицейского департамента Нордэма, убравшись подальше от царившей в участке суеты. Он был не прочь постоять в одиночестве и поразмышлять, что могло бы стать с городом, не согласись он три года назад занять должность комиссара. Такому опытному копу, как он, давно известно: преступность подобна гидре. Отрубишь одну голову – на её месте вырастет три. Теперь, посадив всех маломальских крупных боссов за решетку, Моргану оставалось смотреть, как мелкие сошки рвут город на части, пока криминальные боссы надежно заперты на неопределенный срок. На их место пришло новое поколение головорезов и убийц, возомнивших себя королями города. Нордэм, что называлось, сидел на пороховой бочке, и если пролетит хотя бы одна искра – город охватит война. Прозвучит хоть один лишний выстрел, и можно вызывать национальную гвардию для улаживания уличных беспорядков. Банды сцепятся друг с другом в борьбе за власть, а пострадают опять невинные жители города.
Морган боялся, что смерть Томпсона может стать той самой искрой, после которой все взлетит на воздух. Томпсон был знаком со многими сильными мира сего. В его послужном списке из Чикаго, кроме официальных мест работы, замечены связи с боссами мафии, для которых он собирал информацию. Но своими силами Моргану на них не выйти, а его неофициальные источники, как назло, хранили гробовое молчание.
В эту ночь небо над Нордэмом, как и всегда, хмурилось. Свинцовые тучи щедро посылали вниз потоки ледяной воды, а ветер заставлял их литься под самыми невообразимыми углами. Никто бы в здравом уме не сунулся на крышу департамента, на что и рассчитывал комиссар. Он уже порядком вымок и замерз от дождя и ветра, но возвращаться не торопился и размышлял. Ему нужна помощь в поисках зацепки в смерти Томпсона. Опыт подсказывал, что со смертью Томпсона не все так просто. Слишком многим тот успел насолить и слишком многие желали его смерти. Отсутствие каких-либо конкретных подозреваемых создавало бесчисленное множество вариантов развития событий.
– Не слишком хорошая погода для прогулок, – бас сержанта Закари, вышедшего сюда на перекур, заставил Моргана оглянуться, и порадоваться нежданной компании.
– Курить на крыше в такую погоду ещё менее приятное занятие, – ответил Морган, и приветственный обмен любезностями между уставшими за день мужчинами можно было считать оконченным.
– Я слышал, наш пропавший без вести дал о себе знать спустя два года? – Закари подошел ближе к Моргану и протянул тому открытую пачку сигарет, но Морган покачал головой и отказался, похлопав по руке, на которой был приклеен никотиновый пластырь.
– И создал нам кучу проблем неожиданным появлением. Два года назад мы перевернули вверх дном: каждый угол Larsson Industries, допросили каждого из сотрудников, работавших с ним, даже просто пивших с ним кофе, но ничего не нашли. Я отправил весточку коллегам в Чикаго, но и у них глухо по всем каналам. Я не прошу тебя выполнять мою работу, но у меня не за что зацепится. Меня устроят любые наводки, даже слухи, – Морган не любил просить о помощи через неформальные источники, но он буквально не знал, что делать.
– Думаете, следует привлечь стукачей? – словно прочел его мысли Закари.
– Они молчат, как сквозь землю провалились. Ты же знаешь, что я не могу на них давить, – сказал Морган с грустными интонациями.
– Ты не думаешь, что они могут быть опасны, у них могут быть собственные мотивы? Я мог бы проверить их, чтобы убедиться в их намерениях, – Закари не хотел задавать начальнику неудобных вопросов, но вопрос о его стукачах назрел довольно давно.
– У меня нет даже их имен. Все они позаботились о тайне личности. У них есть только контрольные имена, – Моргану приходилось проявлять чудеса дипломатии в общении с подчиненными. Он не мог соврать Закари, боялся лишиться его поддержки, но и не хотел раскрывать всех имевшихся на руках карт.
– И какие же имена носят твои источники? – в голосе Закари проскользнуло любопытство, что было для него нехарактерно.
– Их имена не столь важны, как те сведения, которые они мне приносят, – за спиной Моргана скрипнула дверь, заставив его резко оглянуться.
Из скрипнувшей двери вышел молодой детектив, спешивший к ним, не накинув пальто. Лишь немногие знали, где можно найти Моргана в такое время и если решились его побеспокоить, значит, дело действительно было серьезным.
– Что Вам, детектив Уэст? – спросил Морган у подчиненного недовольным голосом.