Принцип домино
Шрифт:
Сопровождение обеих сторон моментально перешло в боевую готовность. Куки-Монстр не стал дожидаться и ударил противника локтем в подбородок. Лерой достал пистолет и выстрелил в Ежа, промазав по движущейся мишени и ранив в плечо. Высокопарным речам пришел конец. Настало время истинного диалога ребят с улицы. Банды разбежались по углам и заняли боевые позиции, открыв огонь по противнику. Сквозь завязавшуюся перестрелку через железные ворота к Змеям спешило подкрепление, и Полуночники уже несли значительные потери.
– Беги и заведи машину, – крикнул Куки-Монстр Кастету.
Лерой сорвался с места и побежал в сторону стоянки, держась за сочившейся кровью правый бок.
Полуночники пытались отступать, но их осталось только трое: Лерой, Куки-Монстр и один молодой паренёк из шестерок. Куки с парнем решили пробираться к выходу. Змеи наступали со всех сторон, не давая Куки-Монстру ни на дюйм продвинуться к дверям. Змеи не собирались выпускать никого живым. Куки понял это слишком поздно, падая на холодный бетон с адской болью в груди и ноге. Внезапно с противоположной стороны послышались крики.
– Не стрелять! Никто не стреляет! – кто-то кричал во весь голос, и стрельба прекратилась. – Валим отсюда, сейчас здесь все рванет, – крик повторился.
Уэст почувствовал сильный запах меркаптана. Кто-то повредил газопровод намеренно или случайно во время перестрелки. Без сомнений, в котельной было собственное подземное хранилище, где все еще оставались запасы газа. Запах почувствовали все, кто остался в живых. Еж первым бросился к выходу, но двери были заблокированы снаружи. Куки-Монстр и паренёк лежали возле своего укрытия в лужах крови. Кому-то все-таки удалось их подстрелить.
Детектив не терял ни секунды, понимая возможные последствия от повреждений газопровода. Выбравшись через крышу, он не останавливаясь спустился по пожарной лестнице, стараясь уйти как можно дальше от эпицентра предполагаемого взрыва. Тот прогремел через минуту, оглушая ударной волной. Уэст бросился на землю, когда над цехом поднялся огненный столб. В ближайших зданиях выбило стекла, бетонные конструкции тряхнуло с такой силой, что они чудом устояли, лишь местами обрушившись. Уэста присыпало стеклом, обломками и бетонной пылью. На секунду ему показалось, что он потерял слух. Поднявшись с пола и проверив себя на наличие повреждений, сквозь шум в ушах он с трудом расслышал звук работающего двигателя автомобиля. От здания, где произошел взрыв, на полной скорости отъезжала машина, направляясь в сторону доков. Уэст отряхнулся от пыли и направился в сторону спрятанного от посторонних глаз автомобиля. Беглецам просто так не уйти от правосудия, когда хитрый Лис уже сел им на хвост.
Нам всем крышка
– Может, ты все-таки объяснишь мне, какого лешего мы пришли сюда? – спросила у Эванс привлекательная темноволосая девушка, стоявшая рядом с ней.
Ею была Мира Либерсон – университетская подруга Эванс и по совместительству красавица еврейского происхождения, во внешности которой нашли отражение черты, относившиеся к ее этническим корням: волосы цвета вороного крыла, густые длинные ресницы, обрамляющие медово-карие глаза, фарфоровая кожа, полные чувственные губы. Мира выглядела слегка неуместно посреди подворотни старого города, особенно если учитывать тот факт, что выглядела девушка, будто только что вышла из салона красоты, одетая в трикотажную мини-юбку, черную кожаную куртку и в обувь на высоком каблуке.
– Почему мы роемся в мусоре посреди белого дня в подворотне Северного Нордэма? – голос Миры звучал недовольно и с нотками брезгливости, но чего в нем не было, так это и тени удивления.
– Нет, я, конечно, привыкла к твоим заскокам типа: давай узнаем, сколько жира в белке, давай выкопаем вооот такую яму воооот в этом месте, чтобы чего-то там проверить, но сегодня ты превосходишь саму себя, Амелия! Ты просто на высоте! – Либерсон вздохнула, натянула третью по счету пару резиновых перчаток и переступила через разбросанные по подворотне мусорные баки.
– Спорово-пыльцевой анализ, – отрешенно констатировала Эванс, перепрыгивая жестяные контейнеры.
– Чего? – возмущенный визг Либерсон почти достиг ультразвука, но Эванс и бровью не повела, даже не поморщившись.
– Мне нужен был образец для спорово-пыльцевого анализа дочетвертичного периода. Ты же ботан. Ты должна это знать, – Эванс глубоко вздохнула, о чем пожалела практически сразу, и продолжила разгребать мусор подворотни.
– Я помню, блин, что это был спорово-пыльцевой анализ. Я его для тебя и делала. Главный вопрос, как всегда, один. Какого хрена? – Либерсон зажала нос свободной рукой, оттаскивая пакет с мусором в сторону и прогоняя мелких мышей громким топотом.
– Коммерческая тайна, – опять в голосе Эванс не было никаких эмоций даже при виде потревоженных грызунов.
– Вечно ты так. Хоть скажи толком, что мы ищем? – квесты подруги были, конечно, очень интересным занятием, но в последнее время начинали слегка раздражать Миру. – Могли бы просто в кино сходить, потом пиццу съесть, потом выпить и о мужиках потрепаться, но нет же! Мы роемся в мусоре, и ищем, даже не знаю что! – в ворчании Миры было сплошное раздражение с легкой ноткой обиды.
– Крышку от мусорного бака, – словно не слыша претензий подруги, инструктировала ее Эванс, как всегда: быстро, четко, детально и конкретно.
– Таааак, уже лучше. Это, видимо, какая-то особенная крышка, поскольку два доктора наук ковыряются ради нее в мусоре, да? – любопытства Либерсон было не занимать, как и Эванс скрытности.
– Да. Она вся вмята и покорежена, – это было самое точное описание, на какое только была способна Эванс, полностью захваченная поиском объекта.
В приступе ищейки она не замечала рядом с собой ничего и никого и не успокаивалась, пока не находила желаемое, попутно не давая успокоиться и всем окружающим.
– А, ну это проще простого. Ведь все остальные крышки от старых мусорных баков очень гладкие и ровные, верно, Миа? Верно! – констатировала Либерсон будничным тоном, пнув набитый мусором пакет.
– Ты вообще помогать собираешься? – Эванс вопросительно посмотрела на подругу, осуждая взглядом за пустой треп.
– А у меня есть выбор? – смиренно вздохнула Либерсон, зная, что выбора у нее нет.
– Есть. Пойти в оранжерею и помирать там от скуки в ноябре-то месяце, – улыбка Эванс напоминала оскал.