Принцип Талиона
Шрифт:
Но я усмиряю эту вспышку неуместного сейчас гнева.
— Даже я не знаю этого наверняка, — холодно отвечаю. — Но это легко проверить — откажись убивать Виктора, и мы узнаем, способна ли я причинить боль маленькому мальчику. Еще раз…
Она едва слышано ахает, от ужаса зрачки ее удивительных глаз-васильков расширяются, и их заполняет непроглядная чернота. Такая же беспощадная, что царит и в моей душе последние одиннадцать лет.
— Я предлагаю тебе компромисс, Викки, — она слишком подавлена, чтобы заметить, что я обращаюсь к ней по имени, да и вряд ли ее удивила моя осведомленность — подобные встречи не случаются без тщательной
Я неотрывно смотрю на нее, при этом продолжая вести машину и даже не снижая скорости. Но она не обращает на это внимания. Она тоже сверлит меня глазами, в которых стоят слезы. Серьезность моего голоса и мрачная решимость во взгляде не оставляет ей надежды на то, что это просто глупая шутка. И этими слезами она уже сейчас оплакивает одного из своих мужчин. Уже сейчас она прощается с кем-то из них. Или сразу с обоими?..
Я не желаю быть свидетелем ее колебаний и останавливаюсь на обочине. Викки, кажется, даже не замечает этого, пока я не говорю:
— Выходи.
Она не слышит меня, я повторяю приказ, на этот раз громче, и щелкаю пальцами перед ее лицом. Она вздрагивает и поворачивает голову к окну.
— Прямо здесь? — спрашивает растерянно.
— Приглашение действовало на поездку в одну сторону.
Она не движется, и я чувствую, как во мне поднимается раздражение. Мне надоела эта заносчивая девица, привыкшая к тому, что все в этой жизни дается ей легко. Что мир вертится вокруг нее. Она никогда и ни в чем не знала отказа, никогда не делала того, чего ей не хотелось. И даже сейчас вела себя так, будто это она, а не я диктую условия. Но я заставлю ее плясать под мою дудку. Она примет мои правила игры и шлепнет своего папочку.
Или я шлепну их всех.
А пока пусть ловит попутку или может топать пешком. Я не нанималась ее возить.
Наконец она берется за ручку двери, но ее руки так сильно дрожат, что она не может открыть ее.
Я перегибаюсь через нее и тяну ручку на себя, толкаю дверь.
— Выметайся!
Она покорно выходит. Слезы, еще минуту назад стоявшие в ее глазах, теперь беспрепятственно стекают по лицу, образуя влажные, темные от потекшей туши, дорожки. Она уже не та красивая и яркая девушка, от которой текли слюнки у всех моих парней, едва не дерущихся друг с другом за право следить за ней, в эту минуту она жалкая, несчастная и потерянная.
Но мне не жаль ее.
Когда-то меня тоже не пожалели. И не только меня…
— Я не ставлю перед тобой никаких временных рамок, — говорю я напоследок, чуть подавшись вперед, чтобы видеть ее лицо. — Сама решай, когда умереть Виктору. Только помни, что твой брат не на курорте. Чем раньше… — я не договариваю фразу. — И я опускаю эти пошлые предупреждения не звонить в полицию и никому не сообщать о нашем разговоре. Ты можешь сделать это прямо сейчас. Твой отец и брат сдохнут быстрее.
Не дожидаясь ее ответа, я давлю на газ, джип послушно рвется вперед, и пассажирская дверь, едва не задев Викки, захлопывается.
Я ни разу не оборачиваюсь.
Глава третья. Полуправда
Проехав почти до конца по одной из центральных улиц района Плезант Гроув на западе Далласа, я слегка притормаживаю
Меры предосторожности, возможно, и излишние — до сих пор никто не обращал на нас и наши действия никакого внимания, — но в том, что касается безопасности, Райан всегда был непреклонен. Да и в нашем деле никогда нельзя расслабляться. Мы не должны оставлять ни улик, ни следов, ни свидетелей. Поэтому наша группа регулярно меняет дома, отели и даже города проживания вблизи от объекта.
В этом деревянном коттедже я оказываюсь впервые — его арендовали только вчера, по поддельным, разумеется, документам. Задания, связанные с общением с невовлеченными в дело людьми — сотрудниками различных госслужб, салонов и агентств по найму, прокату и прочим услугам — мы обычно поручаем Логану. Парень среднего роста с незапоминающейся внешностью, без особых примет и какого-либо заметного акцента, то есть почти невидимка. Описать его внешность точнее, чем общими фразами, практически невозможно, что делало неопасным и потенциальное опознание, если вдруг что-то выйдет из-под контроля. И за те восемь лет, что он в команде, он неизменно доказывал истинность данной теории и правильность нашей ставки на него.
И снаружи, и внутри коттедж еще явно довоенной постройки выглядит маленьким, но обладает весомым для нас преимуществом — подвалом, оборудованным и хорошо звукоизолированным. В котором и ожидает своей участи наш малолетний гость.
Пройдя в дом через внутреннюю дверь, ведущую из гаража, я попадаю в пустую гостиную, где на одиноком стуле восседает Пол. Навстречу мне из двери под лестницой появляется Райан. Равноправный партнер, надежный напарник, бессменный соучастник, голова и сердце всех наших операций. И мой нежный возлюбленный.
Но сейчас в его взгляде не нежность, а деловитость, сосредоточенность и даже некоторая суровость — мы на работе.
— Как прошло? — спрашивает он без предисловий.
— Как по нотам, — в тон ему отвечаю я и, в свою очередь, спрашиваю, как их подопечный.
— Нормально, — хмыкает он и немного расслабляется. — Как только очнулся, начал брыкаться и кусаться, но у Тайлера разговор короткий, ты же знаешь. Никакого пиетета перед ребенком.
— Знаю, стойкий иммунитет и к возрасту, и к полу объектов. Фото, кстати, отличное получилось, — хвалю я. — Она сразу прониклась и присмирела, хоть и не перестала сыпать вопросами.
— Представляю, как тебя это бесило. — Он улыбается.
И я тоже. Почти.
— Ладно, идем к парню. Нужно снять еще одно мотивационное фото. Рыбка наживку заглотила, но слишком она избалована, слишком радужны ее представления о жизни, чтобы мои угрозы так сразу подействовали.
— Так ты и не волосы ей сбрить предлагаешь, — он выразительно пожимает плечами, — отца убить. Было бы странно, если бы она легко на это решилась. Даже будь она профессиональной убийцей, а не… оранжерейным растением.